Случайная жена наследника - стр. 20
Он ловко просунул руку и стал массировать мой затылок.
Боже.
Это… прекрасно.
То мягкие, то умерено-сильные круговые движения подушечками пальцев расслабляли и убирали болевое ощущение. Он точно единорожек, который исполнял желания и мог из ниоткуда принести счастье и радость. Я испытывала такой кайф только от специального венчика для массажа головы. Меня уже не волновало, где я находилась, на чьих коленях ехала и кто меня массажировал. Главное — это мое состояние сейчас. А чувствовала я себя расслабленно, умиротворенно — давно такого не было, особенно после того, как на мою семью обрушилось столько горя.
Черт.
Так резко я никогда не выходила из нирваны и не возвращалась в печальную реальность. Из жаркого солнечного пляжа, белого песка и голубого океана я вернулась в унылую, холодную, темную машину с неприятными для меня людьми. И если к единорогу я уже привыкла, то вот к его брату и Мире — нет.
Мы выехали за город и проехали еще несколько километров, свернули к шлагбауму, и охранник показал что-то через стекло. После нашу машину пропустили, и мы поехали дальше. Заборы тут были высокими, как минимум пять метров каждый. Все, видимо, бояться показать свою личную жизнь. Весело.
Я помню, как в детстве жила в деревне, и бабушка хотела поставить сетку между нашим участком и соседским, потому что их собака бегала по нашему огороду и давила мамины помидоры. Но соседка не согласилась. Мы столько выслушали «добрых» слов от бабы Зины… Что бабуля хочется избавиться от нее, что они больше не подруги, ведь к нам стала заходить часто Вера Прокопьевна — грымза, по мнению Зины, которая жила напротив. Она приплела все, но про собаку даже не подумала. Тогда это уже было неважно.
Сейчас я не понимала, почему она тогда так взъелась, но сейчас понимаю. Они всегда так жили — так веселее. Скрывать нечего было, когда все друг друга знали, любили и уважали. Даже двери могли на ночь не запирать, потому что вокруг были все свои, воровать никто бы не посмел.
Я и жизни-то не видела, как оказывается. Но, с другой стороны, такую жизнь не хотела бы. Тут все слишком. Много людей и не всегда хороших. А привыкла верить и доверять.
Я тут не выживу.
Поэтому чем быстрее помогу разобраться, тем быстрее меня отпустят и этот кошмар закончится. Только вот от меня ничего не зависело. Но это тоже смотря с какой стороны, если рассказала бы быстрее, то может упростила задачу в поиске. Сузила бы варианты, ведь что— то общее у нас должно быть. Хотя где я и где он? Мы небо и земля. Разные семьи, разное воспитание, разные друзья…
У нас все разное, даже ценности и принципы.
Мы припарковались возле большого дома. Он даже через забор пятиметровый был виден. И для чего единорожку одному такие хоромы? Матвей не похож на султана, который имеет десять жен. На быка-осеменителя тоже не катит, если бы он хотел много детей, то давно бы женился, и не вылезала бы его жена из декрета.
Я, наверное, никогда не пойму, для чего дом в триста квадратов с личным бассейном, сауной, бильярдной, домашним кинотеатром, которые по-любому есть в этом доме. Что там еще я видела в кино? Да неважно. И это все для одного человека.
Вот это нас и отличало. Мы из разных слоев общества, и, наверное, это ответ на мой вопрос: почему он верит людям. У него все есть, и каждый хочет себе кусочек всего этого. А я жила не в нищете, но и не в шике. Нас учили делиться и помогать. Я всегда знала, что если у меня кончится соль, то я приду к соседям и попрошу — и мне дадут. А тут… посмотрят, как на нищенку. Еще и раструбят всем газетам сдавая все явки и пароли моей тайной жизни. Как тут можно жить? Пускай тут охрана, свежий воздух, вода, наверное, такая чистая, что из крана можно пить, но не это же главное? А дружба, любовь, уважение? Интересно у Матвея вообще есть настоящие друзья, если даже с братом он общается, как с врагом. И действует скорее по принципу: друга держи близко, а врага еще ближе. Только вот с такими родственниками и врагов иметь не нужно. Они же все на голодных зверей похожи, которые вцепятся тебе в глотку, только стоит проявить слабость.