Случайная свадьба. Одна зима до любви - стр. 6

– И она, бедная, не научила дитя оберегать себя. Защищаться. Она надеялась, что дочери не придется нести ее бремя… которое под силу лишь тому, кто укрепил магией тело, – прокряхтела, хмурясь, Ворожка. – Но все случилось без ее ведома и без ее воли. Так уж сплелись нити Сато.

Темная ведьма подняла грязным пальцем мой подбородок и, приблизившись к носу, своей черной сутью впиталась в глаза. Она что-то разыскивала внутри. Ответ на тайный вопрос.

– Какое бремя? – прошептала я, вспомнив, что не безмолвная кукла. И пока еще могу говорить.

– Не знаю, – она резко отпрянула и зажмурилась.

Потемнела лицом, пожевала губу, поиграла немыслимым количеством морщин.

– Как это не знаете? – вспылил отец, насквозь протаранивший Туманные Рубежи ради встречи с ворчливой старухой.

– Лишь чувствую, что оно подмяло хрупкую тэйру под собой… и она не смогла противостоять. Будь девушка опытнее, сильнее – смогла бы.

– Так это не проклятие богинь? – простонал папенька, чьи жизненные ориентиры рушились на глазах.

– Теперь поздно выяснять, – отмахнулась ведьма и резко поднялась со стула. Огладила черное кружево мятой юбки и сгорбилась устало. – Умрет ваша дочь, высокий тэр. К рассвету уж всяко. Последняя ниточка за искру держится. Как в глазах потемнеет, так оборвется.

– Нет! – с рыком отец подлетел с кресла и, обнаружив в себе затерявшуюся энергию, заметался по грязной лачуге. – Ты должна знать, как помочь. Ты… именно ты… Говори, ведьма!

Он тыкал мясистым пальцем в Ворожку, а та лишь брезгливо жмурилась. Если бы нелла Монтилье не настояла, она бы и принимать нас отказалась.

Воздух ведьмовской хибары был пропитан неприязнью к высшему сословию. А теперь тэр Хоулденвей, обезумев от горя, топал ногами, кричал и тыкал в нее пальцами… Требовал, не просил.

– Немного сильной магии подарило бы нам время, – вдруг отозвалась она, заставив папу остановить хаотичные пляски по дырявому ковру.

– Договаривай! Молю!

– Теперь молите? – усмехнулась. – Своя магия уж завяла в девчонке, она ни тело, ни дух не спасет, не согреет. Вот если бы влить немного чужой…

– Переливание магии запрещено в Сатаре… Это грязно, – открестился папа от вопиющей затеи.

– Уж больно, – фыркнула знахарка. – Будто капля чужого дара сильнее запятнает умирающую. Вы бы видели, что у нее с искоркой творится… Да не дано заглянуть, верно?

– Это точно поможет? – сдался отец.

– Это даст время, чтобы найти причину, зерно черной хвори… А если магия приживется, то и излечит. Конечно, тэйре придется обучиться, чтобы освоить подарок, но вы же не станете протестовать в этот раз? – ворковала Ворожка, покачивая тучными бедрами. – Беда в другом. Магия не всякая подойдет. Только родственная, кровью или обрядом соединенная.

Она многозначительно кивнула на отца, обрюзгшего за последние годы до неузнаваемости. На его трясущиеся пальцы, на болезненно побелевшие щеки.

– Я не смогу, – выдавил он шепотом. – Я стар, слаб, да и заклятий таких не знаю.

– Осталась у нее иная родня? По материнской линии?

– Никого, – угрюмо ответил он и тряхнул седыми вихрами, добиравшимися ему до плеч.

– Жених? – допытывалась ведьма, хмуря многочисленные морщины и подбородки.

– Ты в своем уме? – взвился отец. – Стал бы я помышлять о выгодном союзе в столь скорбный час?

– А лучше бы муж… Да-а-а,