Случайная свадьба. Одна зима до любви - стр. 12

Маг сплел наши пальцы и крепко сжал. Вдруг стало спокойно. Паника отпрянула испуганной каффой: он пришел, чтобы не дать мне умереть. В счет долга или из милосердия – не так уж важно.

Я почти не слышала, что бормочет жрец, заливаясь в ритуальном речетативе. Но когда он провыл «принимаешь ли ты, тэйра Хоулденвей, ниспосланного тебе богинями тэра», я дернулась, выплыла из тумана и кивнула.

– П-принимаю…

Тэр принял тоже – сухо, хрипловато. И тоже пошатнулся – не от слабости, а от излишка крепких жидкостей в организме.

Жрец воззвал к богине, что пришла в разрушенный храм на огонек ритуала. Попросил благословения, милости, участия в судьбе двух подданных… И все свечи разом потухли. То не ветер был, а воля божества.

Нас закружило метелью. Видимо, отозвалась Триксет. Она скрепляла союз, как умела: радостно гоняя по полу снежинки и обжигая ледяными языками кожу.

Ноги подкосились, и я рухнула… Собиралась на пол, но оказалась в руках мужчины. Незнакомец быстро сориентировался, вцепился в дрожащие локти и осторожно прижал меня к себе – к груди, в которой гулко колотилось сердце.

Я замерла испуганно, ощутив его выдох на подбородке. Капюшон предательски сполз с макушки, оставив меня без спасительной «вуали». Но богиня была милосердна, свечи не зажигались. Уж лучше темнота, чем мои бледно-зеленые щеки и обветренные, обкусанные губы.

– Брак благословлен на золотых облаках. Вы можете скрепить союз единением искр, – величаво сообщил жрец и направился разжигать световые кристаллы.

Поцелуй был сладок. Наверное… Я не очень в них разбираюсь. Этот был первым.

Рот мужчины пах терпким хмелем, а на вкус был, как обжигающий гром со специями. Губы были холодными, с мороза. Казалось, коснувшись моих, разгоряченных лихорадкой, они растают весенними сосульками.

Сердце в груди бешено заколотилось, стоило ощутить внутри чужой язык. Не знала, что оно так умеет. В последние часы еле тренькало обессиленно.

С чужим вкусом на губах я почти отключилась. Сознание еще булькало, но зрение ушло с концами. Чернота, чернота, чернота… И редкие проблески мягкого света от заново вспыхнувших кристаллов вдалеке.

И черные всполохи над головой тэра – то ли тень, то ли крылья ворона… То ли сама магия укрыла нас плащом. То ли ночь забрела на огонек и расправила плечи.

Было в этих тенях что-то мрачное, демоническое, но для меня не опасное. Они ведь укрывали, ласкали, пока чужие губы впивались в мои.

Внутренности обжигало, поток силы хлестал в рот, обмурашивая плечи и подколенные впадины. Видимо, так ощущается переливание магии, смешанное с неловкостью первого поцелуя. Горло рождало неприличные стоны, тело стремилось прижаться к мужчине, вживиться ему под плащ и под кожу.

Я зажмурилась, не пытаясь разглядеть то, что сокрыто. Отдалась единению без сопротивления. Принимала все, что маг мне вручал – и сладкое, и горчащее, и крутящее жилы, и щекотно ласкающее…

– Найди меня, если выживешь, – сипло прошептал муж, отрываясь от дрожащих губ. И свет мира окончательно погас.

Пробуждение вышло стремительным. Я вынырнула из дымки сна, как рыба, выскочившая из воды. Резко села, взбив в пену теплое одеяло, и осмотрелась. Где я, Судьбоносная?

Комната не походила ни на одно из мест мне знакомых. Это не девичья спальня в Хоулден-Холле, там на окнах голубые занавески с золотым кантом… И не келья в приюте Монтилье, там стекло в мир размером с три ладони.