Случайная свадьба. Между нами весна - стр. 9
Но голод был при нем – я чувствовала. Отстранялась смущенно от красноречивых деталей, однако меня тут же прижимали обратно.
– Мне с вами… приятно так. И надежно, – покаялась я, хотя он, увлеченный процессом, ничего не спрашивал. – Будто вы огромный горячий зверь, а я… а я серая россоха, свернувшаяся у вас на когтистой лапе… Но вы меня почему-то не убиваете – греете.
Странное сравнение. Однако Влад был так внушителен в плечах, тяжел и жарок, что другого на ум не приходило. А еще он порыкивал иногда, зарываясь носом мне в волосы. Точно хищник-дикарь, унюхавший сладкую добычу.
– Лара… – Вольган сглотнул, поймал мое лицо. Вжался губами в губы и со сдавленным стоном попросил: – Запомните. Я никогда… никогда вам не наврежу. Нет в Веере такой темной магии, что заставит меня причинить вам зло. Ни в Сатаре, ни в Виззаре, ни в Эррене… Обещайте, что не испугаетесь. Никогда не испугаетесь, ладно? Что бы вы ни увидели, ни услышали и ни подумали. Что бы вы обо мне ни узнали.
– Обещаю, – покивала завороженно, купаясь в горячих искрах.
Лед плавился в его глазах, топил меня в талом снеге. Словно здесь, в отдельно взятой ученической постели, сезон Триксет уже завершился, и ей на смену пришла весна.
Влад требовательно уложил мою руку на рубашку, подтолкнул к первой застегнутой пуговице. Просительно вскинул брови. И я послушно расстегнула одну пуговку за другой, до самого конца.
Так ново. Так странно. Так можно?
Это вообще законно, чужого тэра раздевать?
– Никаких сомнений, Лара, – строго велел Влад, уложив шершавый палец на мои сомкнутые губы. Точно беспокойный разум у меня обитал именно там, под языком. – Никаких мыслей. Только вы и я. И сатарская ночь.
И пыхтящие хельмы за шторкой…
Но хотя бы тьма нас оставила.
В этот раз все происходило без мрака, без боли, без лишних бесед. С моими робкими прикосновениями, с его деликатной лаской. Такой нежной и бережной, словно я была хрупкой вазочкой. Тонким кружевом, которое страшно порвать неосторожным движением.
Сладко. Терпко. С пикантной горчинкой. Чуть солоно – из-за мокрых глаз, расчувствовавшихся совершенно некстати.
Разматывая ткань сорочки, Влад ласково зацеловывал мои бытовые раны. Синяки, ссадины, вспухший шрам на животе. Дорожку ожогов от кипятка. Пару глупых порезов над коленкой.
От его теплых прикосновений рубцы и пятна больше не казались мне уродливыми. И сама я ощущала себя удивительно красивой, неправдоподобно желанной.
Слабо понимала, что мы творим. И, главное, зачем. Одно осознавала ясно: сейчас во мне говорит не тьма. Даже не стремление выжить. Другое что-то – древнее, первозданное, как сами богини Сатара.
Мы с Владом опять сплелись в жаркий клубок из рук и ног, оглашая покои громкими выдохами, тихими стонами, томными «ахами»… За шторкой подозрительно запыхтели золотые хельмы, но впервые за все ночи я не подслушивала и не морщилась от неловкости. Наверное, «чете Майнвью» тоже бывает холодно и одиноко.
***
Влад
Он не помнил, чтобы когда-то лежал вот так, блаженно растянувшись в рассветных лучах и никуда не торопясь. Уперев локоть в чужую подушку, тайком воруя сладкие выдохи… Любуясь.
Любуясь той, что сделала его ночь важной, значимой, непустой.
Солнечные россохи скакали по ее острому носику, скользили по нежным щекам, прятались в серебре волос, подсвечивая пряди божественным золотом.