Случайная мать - стр. 41
Я шмыгаю носом и смеюсь.
— Не переживай, папа шутит.
Настино личико исчезает, и свет загораживает крупная фигура.
— Ну, случайная жена, ну ты даёшь! — ругается. — Как тебя угораздило?! Ты же убиться могла!
Ни секунды не думая, Лев прыгает ко мне в яму.
Земля осыпается ещё сильнее.
— В который раз убеждаюсь, что вы с Анастасией одного возраста. — Ловко ступает между трубами, осматривает меня, ощупывает.
— Ничего не сломала? Нет резкой боли? Глову не ударила? — Приподнимает, вертит, лапает.
Киваю, отдергивая его руки и подтверждая, что я в порядке.
— Тебя мама с папой не учили под ноги смотреть и ходить вперёд физиономией, а не тем красивым местом, на котором ты сидишь?
У нас ЧП, а я вспыхиваю от излишнего внимания к моей пятой точке. Нет, пусть к Ирине своей чешет, я лучше в яме умру, не надо мне его помощи.
И моё мягкое место его совсем не касается. Разглядывал он его, что ли, не пойму? Опа, опа, Америка-Европа...
— А вы ямы свои закапывать не пробовали? Или огораживать красными лентами? Я, между прочим, практически травму на производстве получила, так что пеняйте на себя.
Лев останавливается и, взяв меня за плечи, заглядывает в глаза.
— Травму она получила, а зачем в кусты мои полезла?
— Я искала выход!
— Куда? В Китай? Через ядро земли?
— Ой, какой вы остроумный, Лев Валерьянович, — щурюсь, раздражаясь. К Ирине, все время к Ирине, она теперь мама у нас! — Ловушек накопали, как для крупного рогатого скота, а виновата Ева!
Он громко вздыхает, набирая воздуха, и продолжает меня крутить и стряхивать землю, в итоге трогает во всех местах сразу. Опять...
— Да сколько можно-то? Это что за первая медицинская помощь?
— Я ищу повреждения.
— Вы мне, Лев Валерьянович, лучше про расчёт расскажите. Как будет досрочная оплата производиться?
— Может, из ямы вылезем?
— Нет, здесь легче выяснить, что к чему. И так как я снова Ева, прошу оплатить мне неустойку.
— Не Ева ты, а Ира.
— Лёвушка, всё в порядке? — заглядывает к нам «послиха» доброй воли.
— Она теперь Ева, а ты по-прежнему Ира.
Я смотрю на него. Хоть в яме и темновато, но глаза видно, поэтому я очень-очень долго на него смотрю. Прям слишком долго, чересчур. Она Ева, а я Ира? А бабушка, надеюсь, не Оксана? Потому что я уже запуталась. Я хочу помочь ему и спасти, пока всё это не перетекло в натуральную шизофрению, поэтому говорю следующее:
— У Настеньки в школе должен быть детский психолог, это не бог весть что, но на первое время вам хватит. Эту проблему с подменой личностей и тягой менять женщинам имена надо как-то решать.
— Лёвушка, ну зачем же ты сам полез? Господи, я так волнуюсь.
— Я сейчас, минуточку, — довольно нежно отвечает он и точно не так резко, как мне.
Вот это да. Она, значит, их бросила, а все пререкательства мне достаются.
Мы переходим на шёпот.
— Я знаю, почему ты на ней женился: она зануда, а ты с отклонениями, небольшими такими, но всё-таки нарушениями.
Лев меня поворачивает и начинает подсаживать, выталкивая наверх.
— Нет, — зло сопротивляюсь, — так не пойдёт, я не хочу вылезать первой, так ты увидишь мои тру… моё бельё, — оборачиваюсь. — Я стесняюсь, в общем.
— Я на ней женился, — тычет пальцем наверх, — потому что, — шипит, подталкивая меня силой под то самое место, о котором я беспокоюсь, — потому что она не спорила со мной, не то что ты, мама Ева. Регулярно, постоянно, круглосуточно. У тебя просто талант.