Случайная двойня. Право на семью - стр. 7
Долгая пауза.
Это всегда нехороший признак. Она то ли удивлена, то ли напряжена…
– Какой предполагаемый срок беременности? – спрашивает врач.
Ну вот, я так и знала.
– Несколько недель, – отвечает за меня Яр.
Слишком рано. Но здесь хорошее оборудование… А врач явно видит что-то из ряда вон.
– А вот и мы, – улыбается врач, показывая на экране крошечную козявку. – А теперь посмотрите сюда, – палец сдвигается чуть дальше на… вторую такую же. – У вас двойня!
Она широко улыбается, пока я пытаюсь прийти в себя.
– Двойня? – хмурюсь я.
Даже из страхов на мгновение вынырнула.
Это совсем крошка, даже человечка пока не видно. Просто что-то круглое на экране. Но их действительно двое рядышком.
– Серьезно, двойня? – вздыхает Яр. – Дорогая, ты постаралась.
Я кошусь на него – кажется, шутит.
– У вас все хорошо, даже тонуса нет. К двенадцатой неделе сделаем скрининг… – она продолжает что-то говорить, оценивая мое состояние.
Я ее не слышу.
Раньше к десятой неделе я пыталась сгрести себя в кучу и как-то функционировать. А она так уверена, что в этот раз все будет в порядке… Мне бы ее уверенность.
– Положите ее в стационар на сохранение, – неожиданно просит Яр.
А он настроен всерьез…
– Не хочу рисковать. Пусть Карина отдохнет, возьмете нужные анализы, и потом обсудим тактику ведения беременности. Так будет лучше.
– Как раз хотела предложить.
Сажусь на кушетке, вытирая живот. По спине пробегает холодок, я ежусь и Яр обнимает меня.
– Видишь, все отлично. Будет еще лучше, поняла?
Он даже не сомневается, что сохраню беременность! Обсуждает тактику ведения, и врач ему поддакивает, когда у меня сердце обливается кровью, и так хочется верить вопреки всему…
– Не тревожься, дорогая, – меня целуют в лоб. – Это вредно. Мы сделаем все возможное. Это лучший врач столицы, ты с детьми в надежных руках.
Врач улыбается при этих словах, словно ничуть не сомневается в успехе.
– Ложитесь в стационар? – спрашивает она, и я киваю.
Я согласна на все.
Далеко ехать не придется. Стационар – в закрытом от посещений соседнем крыле. Туда меня отвозят в кресле, словно я тяжело больна.
С Яром прощаемся у дверей.
– Я привезу вещи, – он целует меня в щеку.
Вроде все в порядке: обо мне позаботятся, будут лечить, но наворачиваются слезы. Больница – даже навороченная – всегда грустно.
Медсестра картой открывает дверь и увозит меня по тихому коридору. Я грустно осматриваюсь, пока еду. Здесь отличный ремонт, мраморный пол и свет приглушенный. Яркий, но вместе с тем приятный для глаз. Почти нет людей, очень тихо. Мы проезжаем мимо уголка для отдыха с живыми растениями, телевизором и кулером для воды.
Останавливаемся перед синей дверью с цифрой три.
– Мы на месте, – дружелюбно говорит медсестра. – Через полчаса к вам зайдет врач. Я помогу вам устроиться.
– У меня нет вещей. Устраиваться особенно не с чем.
Палата одноместная. Спроси меня, я бы предпочла компанию. Ну, не двадцать девушек на девятнадцать коек, но хотя бы одну соседку. Иначе слишком одиноко и грустно. Ничто не отвлечет от мрачных мыслей. Начну раз за разом крутить мысли о том, чем закончились прошлые беременности… Зачем мне это.
Здесь современная медицинская кровать – из тех, что показывают в фильмах про больницу, и уже застеленная. За раздвижной дверью шкаф для одежды. Есть маленький холодильник, телевизор. Свой отдельный санузел. Рядом с кроватью тумба. За ней – два кресла для посетителей.