Случай в Семипалатинске - стр. 15
Уже через пять минут парочка вошла в большой деревянный дом, по виду – постоялый двор. Не задерживаясь, азиат проследовал в конец коридора, толкнул дверь и пропустил Лыкова вперед. Тот вошел в комнату – и оказался в объятьях сына.
– Ну, здравствуй, папа!
Николай сильно изменился за то время, что Лыков его не видел. Крепкий, плечистый – ну это, допустим, в отца. Волосы коротко острижены, борода простого русского типа, лицо загорелое. Подпоручик был в темно-зеленом с красным прикладом мундире Сибирского казачьего войска с погонами хорунжего.
Алексей Николаевич сильно сжал сына, подержал так и неохотно отпустил. Три года! Присутствие постороннего человека мешало ему в полной мере выразить свои чувства. Он отступил на шаг и придирчиво оглядел Николая. Профессионально внимательный к деталям, сыщик сразу увидел неестественно побелевшие кончики пальцев.
– Это что такое?
– Отморозил.
– Где?
– На Каракоруме.
– Что за место?
– Высокогорный перевал, связывает верховья Инда с верховьями Тарима.
Коллежский советник рассердился:
– Ты не абракадабру, ты дело скажи. Почему не написал?
– Да уж зажило все. Пальцы не отняли, и слава Богу.
– Но…
– Отец! Ты, когда был молодой, своей матушке обо всем писал? И о войне, и о полицейских подвигах?
– По-разному бывало.
– Вот и у меня по-разному. Не забывай: твой сын вырос! Я офицер и занят серьезными делами.
Лыков не знал, радоваться или сердиться. Но Николка не дал ему времени решить. Он повернулся к азиату и сказал:
– Знакомься, Бота. Это мой родитель, Алексей Николаевич Лыков. Я много о нем рассказывал, теперь вот он приехал. Очень мне оттого радостно.
Потом обратился к отцу:
– А это мой ближайший помощник и товарищ Ботабай Ганиев. Он казах…
– Погоди, – недоуменно перебил сыщик. – Казах – это уездный город в Закавказье, в Елизаветпольской губернии. Я бывал там.
Подпоручик терпеливо пояснил:
– Казахи – такая народность. У нас они называются официально киргиз-кайсаки – слышал? Однако настоящие киргизы, которые также официально именуются кара-киргизы, – совсем другое племя. Их не стоит путать друг с другом, а схожее именование как раз и создает путаницу. Я веду упорную борьбу с начальством, приучаю его к правильным названиям.
– Впервые слышу про это. А начальство как относится к тому, что молодой подпоручик его поучает?
– Пока терпит. Но ты ошибаешься, если считаешь такой вопрос пустяком. Казахи – их самоназвание, и оно правильное. С пятнадцатого века идет. Нам давно пора перенять его и не раздражать народ, который служит России верой и правдой. Во всяком случае, бо́льшая часть этого народа. И Ботабаю вовсе не все равно, как его зовут русские.
– Давай потом об этом поговорим. Объясни сначала, почему ты высадил меня здесь, не дал доехать до Омска? И почему ты в казачьей форме, а не в стрелковой, что за маскарад?
Лыков-Нефедьев недовольно покосился на отца. Тот спохватился и протянул казаху руку:
– Виноват! Очень рад познакомиться. Помощник моего сына и его товарищ… Это, значит, вы ему спину прикрываете? В письмах он ничего не писал о вас.
– А ему не положено, его служба секретная, – ответил тот без акцента. – Меня звать Ботабай Аламанович, но можно и без отчества, просто Ботабай. Я тоже рад с вами познакомиться.
– Теперь почему я высадил тебя на Медвежьей, – продолжил подпоручик. – Потому что в Омске за нами будут следить. Ты ведь дал мне телеграмму. Не зашифрованную, открытую. А нам враждебные глаза и уши ни к чему.