Случай Растиньяка - стр. 5
Первая представляла собой довольно отвлеченный натюрморт. Глиняный расписной горшок с цветами на черном фоне. Но чем больше он всматривался, тем более загадочной и странной представлялась ему эта картина. Никакого источника света в ней не было, словно свет исходил от самого горшка с цветами. Но матовый черный фон не казался враждебным и мрачным. Он затягивал, в него можно было погрузиться, чувствуя себя вполне комфортно. И глиняный горшок, и сами цветы были нарисованы довольно условно, без натурализма, но все-таки это был именно декоративный глиняный горшок, а в нем именно цветы. Картина показалась ему очень красивой. Она была проникнута ощущением созерцательного покоя. У него не хватило бы слов ее описать.
Другое полотно, висевшее рядом, было еще более реалистичным, но совершенно противоположным по настроению. Всю картину заполняло небо. Сумрачное, клубящееся облаками, болезненно-желтое московское небо, правда, изображенное в необычном ракурсе, зажатое в щели между домами какого-то арбатского переулка. Чуть ли не того самого, по которому он спускался с Нового Арбата на Старый.
Эта картина показалась ему на редкость желчной и мрачной, но его захватило наполнявшее ее настроение. Небо, зажатое между домами, как будто сердилось, перекипало облаками через края крыш и готово было выплеснуться с полотна наружу. Он сам нередко чувствовал себя так.
«Ищите то, что скажет нечто важное лично вам», – вспомнились ему слова женщины. Пожалуй, он нашел. Вот только он не знал, какую из двух картин выбрать, и мысленно сказал себе: «Какого черта!»
Ни одна из картин в галерее не несла таблички с названием и именем художника, все были помечены только номерами.
Он вернулся к женщине.
– Я нашел. Только я нашел сразу две. Не могу выбрать. Я могу купить две картины? Тут все продается?
– Все, что выставлено, продается, – подтвердила она. – А что вы выбрали? Номера запомнили?
– Нет, не запомнил…
– Извините, это моя вина. Надо было дать вам блокнот и карандаш. Ну пойдемте, посмотрим…
– А почему картины не подписаны? – полюбопытствовал он.
– Причуда хозяйки галереи, – ответила она, пожимая плечами. – Чтобы фамилия художника не влияла на выбор. Здесь выставлены многие известные авторы.
– А хозяйка, значит, не вы?
Женщина повернулась к нему.
– Мы с вами уже установили, что хозяйка – Этери Элиава, а я на нее не похожа. Что же вы все-таки выбрали?
– Вот и вот, – показал он не без гордости.
Неужели ему удалось вслепую угадать картины известных авторов?
Лицо у нее стало какое-то странное. Растерянное. Изумленное. Недоверчивое. Она взглянула на него с подозрением.
– Подстроить это вы не могли…
– Подстроить? – удивился он. – Я ничего не подстраивал! Мне просто понравились эти картины. Вот – номер два ноль девять семь и два ноль девять восемь.
– Вы хотите их купить? – спросила женщина. – Обе?
– Ну, раз уж я не могу выбрать одну и унести бесплатно…
– Это была просто шутка, – потупилась она.
– Я так и понял, – улыбнулся он.
Только теперь он заметил, что она держит в руке стопку бумажных листов, скрепленных зажимом на картонной подставке. Прейскурант, догадался он. Или, вернее, каталог. В таких местах, наверно, полагается говорить «каталог». Прейскурант – это для ресторанов. Ему очень хотелось пригласить ее в ресторан.