Сложный выбор - стр. 28
— Мне нет дела до отца Володи и Полины, — упрямо заявляю я.
— Охотно верю. А вот им скоро станет очень любопытно. Если не уже. Во-первых, что Володя делал в том районе, где вы с Денисом живете, и почему его избили под окнами твоего дома? Третьяков-старший обвинял тебя в смерти Игоря, а за Володю, единственного теперь сына, и вовсе сравняет с землей. — В голосе Нелли отчетливо слышится волнение, которое она пытается замаскировать мягкостью. — Во вторых, Денис наследник. Общих детей у Володи и Полины пока нет. Какой жене понравится такой расклад?
Я нахожусь в сильном напряжении, и анализировать происходящее получается плохо. Но с Нелли я во многом, конечно, согласна. На месте Полины была бы шокирована, узнав, что у мужа, оказывается, есть ребенок на стороне. Вот только Дениса я ни от кого не скрывала и с радостью бы задала Александру Вениаминовичу вопрос: как получилось, что Володя ничего не знал о моей беременности?
Боже, как все сложно. Я запуталась. В последнее время не выдерживаю этот сумасшедший ритм. И расслабиться совсем не получается. Остается лишь слушать сердце, и сейчас оно подсказывает ехать в больницу. Или это диктует мне страх за жизнь Третьякова, не знаю. Как бы там ни было, решение уже принято.
Через сорок минут мы с Нелли подъезжаем к клинике. Я выхожу на улицу и застываю на месте, глядя на невысокое здание. В Питере и так серо в это время года, а сейчас и подавно. Под ногами лужи, в воздухе сырость. Смотрю на асфальт и вспоминаю то пятно крови у дома, чувствуя, как по спине ползут неприятные мурашки.
Нелли толкает меня в бок локтем:
— У тебя телефон вибрирует.
Достаю сотовый из кармана. На дисплее высвечивается имя Щербакова. Нелли тоже замечает его и громко хмыкает.
— А я погляжу, Никита всерьез за тебя взялся. Ответь ему, — просит она, увидев, что я собираюсь сбросить вызов.
— Потом, — отмахиваюсь.
— Сейчас.
— Я потом Никите перезвоню. Сейчас ни о чем другом думать все равно не могу, — киваю в сторону больницы. — Постоянно представляю, как Третьяков лежал избитый на холодном и мокром асфальте, — признаюсь я.
Нелли с шумно вздыхает.
— Как бы плохо ни было сейчас Володе, ему никто не поможет, кроме врачей. Нужно время. Давай ты подождешь у регистратуры? Я сама все узнаю, раз по телефону нам ничего не захотели говорить. Если Третьяков в себя не приходил, то мы уйдем тотчас же, договорились? — говорит она, ловя мой взгляд.
— Договорились. Встречаться с его женой, и тем более с отцом, я не хочу.
— Вот и умница, — отзывается Нелли и обнимает меня за плечи. — Будь здесь Алёна, она бы вообще тебя не пустила, но я не она и не знаю, как на тебя влиять.
Сама не знаю, как держать эмоции под контролем. После разговора с Володей душа не на месте, а теперь еще и это. Я словно в прошлое вернулась и заново все переживаю.
Рука с погасшим телефоном падает вниз. Я прячу его обратно в карман пальто, и мы заходим в здание. Сердце бешено молотит, пока Нелли разговаривает с медсестрой. Я иду к окну, чтобы не подслушивать их. Спустя несколько минут Ноль возвращается.
— Я все узнала. Состояние стабильно тяжелое. Полагаю, когда Володя придет в себя и сможет дать какие-то показания, с тобой захочет пообщаться следователь. Этого, конечно, не хотелось бы. Но шила в мешке не утаишь.