Сложности высоких отношений - стр. 3
– Такие себе плюсы, – сжала руки Женя.
– Жень, ну это чисто для тебя роль, согласна? – Женя мотнула головой не соглашаясь. – А я считаю, что да! Тебе будет полезно сыграть в постановке.
– Ну конечно, – пробормотала Женя под нос, понимая, что не сможет отказаться. Если на неё рассчитывали, то чувство ответственности обычно не позволяло слиться и оставить всё как было. Ну или как есть.
– Во вторник – ну, завтра – после уроков собираемся в актовом зале. Раздам вам слова, расскажу о концерте: что да как там будет.
Людмила Анатольевна опустила глаза в тетрадь, продолжая что-то бормотать себе под нос.
Женя поднялась, чувствуя, как ослабли ноги от совершенно нерадостной новости.
– И да! – вдруг воскликнула Людмила Анатольевна. Женя испуганно замерла. – Подружка твоя, Свинцова которая…
– Что с ней? – в дверном проёме показалась голова Маши.
– О, Свинцова, и ты здесь, можно было и догадаться. Иди сюда, – Людмила Анатольевна помахала листом, подзывая Машу, которая, пританцовывая, подошла к Жене и подхватила её под локоть, чуть неуклюже, но всё же.
– Ты же в музыкалку ходишь? – начала Людмила Анатольевна.
– И меня хотите припахать к концерту? – фыркнула Маша.
– Почему бы и нет, – пожала плечами Людмила Анатольевна, ничуть не смутившись. – Ты же поёшь?
Маша зацепила Женю взглядом: врать смысла не было – в музыкалке Маша хоть и нечасто, но пела на отчётных концертах. Её голос: грубоватый, низкий, словно у курильщика – был специфичным и от этого не всем нравился.
– Ну, есть немного, – нехотя согласилась Маша.
– Тогда тоже завтра после уроков приходи, – довольно проговорила Людмила Анатольевна и в своей тетрадке напротив какой-то надписи поставила плюс.
– Это эксплуатация детей… – начала было Маша, направляясь к выходу.
– Для вашего же блага, – перебила её Людмила Анатольевна, совершенно спокойно. – Не будете шататься по посёлку.
– Да в такую погоду особо не пошатаешься, – отчего-то встряла Женя, понимая, что на протяжении двух месяцев придётся поздно возвращаться домой. А с каждым днём будет становиться всё темнее, всё снежнее. И никакая Снегурочка не доведёт её до дома по метели, которая в декабре уж точно начнётся.
– Именно, – подхватила Маша, уже не обращая внимания на Людмилу Анатольевну, которая, кстати, в ответ тоже перестала смотреть на них, и начала что-то себе наговаривать под нос.
*
Женя и Маша жили далеко друг от друга, но после школы хотя бы пару минут могли пройти вместе.
Жене надо было идти в сторону стадиона, на улицу, где только в начале, возле дома номер три, был фонарь. Дальше же иногда приходилось пробираться по темноте, подсвечивая маленьким, карманным фонариком, который в начале года купила мама.
Маша же жила совсем рядом от школы. На уроки она добиралась минут за пять, поэтому всегда приходила, так сказать, при параде, успевая и накраситься, и стильно, насколько это было возможно, приодеться, и накрутить волосы, если появлялось желание.
– Почему ты согласилась играть? – Маша в тряпочных кроссовках старательно обходила лужи.
– Потому что… – Женя в очередной раз схватила Машу за капюшон, когда та перепрыгивала через лужу и поскользнулась на мокрых листьях. – Потому что на меня рассчитывают.
– Но ты же не хочешь, – тихо проговорила Маша. – Зачем себя заставлять?