Слон во Вселенной. 100 лет в поисках темной материи - стр. 10
Это, конечно, вовсе не значит, что мы совсем ничего не знаем о темной материи. Ее проявления повсюду; мы рассмотрим их, каждое в отдельности, далее в этой книге. А изучение характера воздействия этой таинственной субстанции на окружающие объекты как минимум позволило немного продвинуться в понимании ее свойств.
И все же временами все это кажется фантастичным и неправдоподобным. Само по себе открытие чего-то нового на небе не особенно удивляет, но как могли мы не замечать 85 % всего гравитирующего вещества вокруг нас – а ведь именно это утверждают специалисты по исследованию темной материи? А что, если, как сказал мне Пиблс, это просто искусственная умозрительная конструкция для объяснения результатов наблюдений? Все эти астрофизические проявления можно считать убедительными свидетельствами, но как долго мы еще готовы ждать неопровержимого обнаружения? Насколько надуманно наше решение? Насколько гипотетична наша теория?
А что, если никакой темной материи вообще нет?
Признаюсь, что время от времени меня терзают сомнения. Темная материя, темная энергия, таинственная инфляционная стадия рождения Вселенной и в придачу еще и множественные вселенные – все это кажется слишком уж надуманным, притянутым за уши. Разве может природа быть столь безумной, коварной и жестокой? Или причина просто в недостатке воображения? В моей неспособности признать, что природа не обязана соответствовать моим ожиданиям? Может, я, как Питер Пэн, не хочу взрослеть и продолжаю верить в фею Динь-Динь, в простую понятную Вселенную, про которую мне рассказывали в детстве?
Дело в том, что меня совсем не пугает общая теория относительности Эйнштейна (хотя я ее и не до конца понимаю) или существование нейтрино. Если бы я жил в XIX веке и мне бы рассказали о теории относительности и ее следствиях – черных дырах, гравитационных волнах, искривлении пространства и замедлении времени – то смог ли бы я поверить этому в отсутствие убедительных доказательств? Если бы кто-то сказал мне, что огромное количество незаряженных частиц с почти нулевой массой – то есть нейтрино – ежесекундно проносятся сквозь мое тело со скоростью света, разве я не рассмеялся бы в ответ? Но созданная Эйнштейном в 1915 году теория была подтверждена спустя четыре года, а нейтрино были впервые обнаружены в 1956-м – как раз тогда, когда я родился. И то и другое – это части Вселенной, в которой я вырос. Вселенной, с которой я свыкся. Что же касается столь же парадоксальных новых причуд природы, то, может быть, я просто слишком консервативен.
И все же надо проявлять осторожность. Бывало, что ученые ошибались, и, вообще-то, довольно часто. Дорога к более точному пониманию Вселенной усеяна отвергнутыми теориями, и ученые цеплялись за неверные гипотезы дольше, чем те этого заслуживали. Дело в том, что научное сообщество консервативно. Даже столкнувшись с опровергающими свидетельствами, ученые скорее подправят существующую теорию для согласования ее с противоречащими ей данными, чем отправят ее на свалку. Если, конечно, не появится более успешная теория.
Например, после того, как голландский физик Христиан Гюйгенс в XVII веке опубликовал свою волновую теорию света, ученые долгое время полагали, что «пустое» пространство заполнено так называемым эфиром – средой, в которой, как считалось, распространяются световые волны. Когда выполненные впоследствии опыты дали результаты, противоречащие столь простым первоначальным представлениям, то физики не отвергли саму концепцию, а подправили ее так, чтобы она лучше согласовалась с наблюдениями. В итоге они загнали себя в тупик – получалось, что эфир должен представлять собой бесконечную прозрачную невязкую жидкость с нулевой плотностью, но при этом обладающую невероятной жесткостью. И только в 1905 году, когда благодаря специальной теории относительности Эйнштейна эфир стал ненужным, ученые отказались от него.