Сломленная для миллиардера - стр. 25

Я завалилась на кровать и пыталась уснуть, но сон никак не шёл. В голову лезли разные мысли: что если слова Вернера о том, что он меня куда-то отдаст правдивы, зачем я вообще живу. 

Большой зал Вернера, сидящий с хищным оскалом Долгов. Бывший муж противно облизал губы, так как он всегда любил, вызывая во мне противную подступь тошноты. Вот-вот и меня вывернет. 

Они сидели в больших креслах и что-то обсуждали, я же находилась в углу комнаты, запуганная и заплаканная. До меня плохо доносился из разговор, совсем не разобрать. 

Волосы растрепаны, взгляд зашуганный, а рядом тот амбал, что поймал меня в лесу. Он смотрит на меня, как на пустое место, брезгливо и уничтожительно. 

Я держусь за огромную темную штору, стараясь её использовать, как поддержку, чтобы не упасть. Еле стою на ногах. 

— Я готов купить её, — громкий хриплый голос Долгова был адресован в мою сторону. У меня кажется сердце в пятки упало. Опять к нему? Нет-нет-нет. 

Вернер в своём ленивом стиле подкуривает сигарету и оценивающе меня осматривает. В его глазах сплошной лёд и мороз. Даже капли сожаления нет, которое хоть изредка проскакивало в его взгляде. Сейчас сплошная темнота и сталь. 

— Сколько? — ухмыляется Демьян и произносит грубо и жестко, разрывая все мои надежды на спасение просто в мелкие клочья. Я сглатываю огромный ком, ноги подкашиваются и я падаю на пол. Он же не поступит... Не поступит со мной так. 

— Н-нет, — тихо шепчу, но никто естественно не слышит. 

— Миллион долларов, — Долгов скалится и озвучивает сумму. 

Вернер медленно затягивается сигаретным дымом и также медленно выдыхает сизое облако. Я обессиленно шепчу, чтобы он услышал: 

— Прошу, прошу. Не отдавай ему меня, — голос слабеет, даже шептать становится сложно. 

Долгов кровожадно, как в день свадьбы, смотрит на меня. Кажется, готов расчленить меня или ещё что-либо похуже. Перед моими глазами дым, разум превращается в кашу. Понимание происходящего покидает меня. 

Из последних сил шепчу: 

— Прошу, Демьян, не отдавай, — сглатываю слюну, — Не... отдавай... — всё плывет и уносится куда-то, видимо, я отключаюсь. 

Ощущаю жар всего тела, в груди ужасно сдавливает.  По ощущения, будто на мне лежит мешок с картошкой, тяжёлый и нескидываемый. 

— Тише-тише, — слышу мягкий баритон на ухо. Моего лба касается прохладная тряпка, кто-то гладит меня по волосам, как мама в детстве. — Я никому тебя не отдам, — мягкий, как карамель, немного рокочущий голос мужчины. Успокаивающие нотки укачивают меня. 

— Я боюсь, — в каком-то бреду произношу я. Не понимаю вообще ничего. Подсознание где-то на границе с нереальностью. Я вроде здесь, а вроде и где-то далеко. 

— Я слишком жесток, — тяжелый мужской вздох. — Переборщил, — доля сожаления в голосе, мне всё это чудится. Не могу разобрать. 

Плохо соображаю, губы ужасно пересохли, пытаюсь их облизать. Этот тембр голоса. Это же Вернер. Он сейчас рядом? Со мной рядом? 

Его слова успокаивают, дают надежду. Это не сон? Не понимаю, где реальность, а где вымысел. 

Тело охватывает дрожь, а внутри пылает пожар, кажется, что сгорю сейчас заживо. 

Со лба убирают тряпку, в чём-то смачивают и вновь возвращают её. Приятная влажность холодит кожу, а вместе с ней и разум. 

Мне вроде понемногу становится легче. Открываю глаза. 

Я в комнате, на большой кровати. Некий полумрак не режет глаза, и я стараюсь прийти в себя.