Сломанные куклы - стр. 34

Я проигнорировал ее вопрос и нажал на кнопку вызова. Хэтчер ответил на втором гудке.

– Ты мне должен пятьдесят фунтов, – сказал я.

– Только если будут доказательства, – ответил Хэтчер.

– Темплтон присутствовала при исповеди Грега Флайта. Она все подтвердит. У Флайта был роман на стороне, когда была похищена Сара. Это подтверждает мою версию о том, что у всех женщин-жертв были мужья, которые им изменяли. Не нашли еще никого, кто подходил бы под мое описание жертв?

– Пока ничего, но еще мало времени прошло.

– Как только появится хоть какая-то зацепка, сразу же пришли мне фотографии, – сказал я.

– Конечно. Кстати, ты оказался прав насчет парковки в Сент-Олбансе. Он на самом деле парковался на Гроув-роуд. Один из жителей его видел.

– У вас есть свидетельские показания?

– Сейчас зачитаю, – сказал Хэтчер. – Это мужчина среднего роста в возрасте от тридцати до пятидесяти лет. Волосы темные, но могут быть и светлыми. Скорее всего, он белый, но может оказаться чернокожим.

– А машина у него какая?

Хэтчер качал головой. Я понял это по тишине, повисшей после моего вопроса. Он вздохнул и сказал:

– Было темно, он парковался вдали от фонарей, поэтому описание машины такое же информативное, как и описание преступника. Наш свидетель говорит, что это был обычный четырехдверный седан. Может быть, «форд», или «воксхолл», или «шкода». Пятилетний, а может, и десятилетний. По цвету – выбирай любой оттенок серого.

– Я просто обожаю свидетелей.

– Не говори…

– Но есть и плюсы. То, что он парковался на Гроув-роуд, подтверждает мою гипотезу, что он пытается сбить с толку полицию. Мы можем не знать, как он выглядит и что у него за машина, но зато теперь мы лучше понимаем логику его действий. Хэтчер, не забудь, мне как можно скорее нужны фотографии.

Я сбросил звонок и вернулся к сигарете. Темплтон удивленно смотрела на меня, широко раскрыв свои голубые глаза.

– Что? – спросил я.

– Ты поспорил с Хэтчером, изменял Грег Флайт или нет? Я уверена, что есть закон, запрещающий такого рода споры.

– Возможно. Но сейчас речь не об этом.

– А о чем же?

– О том, что я стал на пятьдесят фунтов богаче, а значит, сегодня напитки за мой счет.

Темплтон смотрела на меня своим фирменным полицейским взглядом, прищурившись. Разница между ним и предыдущим взором была в том, что сейчас ей с трудом удавалось справляться с мимикой.

– Что-то я не помню, чтобы соглашалась пить с тобой сегодня.

– Это да, – сказал я. – А ты многих полицейских знаешь, которые отказались бы от бесплатного напитка?

Темплтон молчала, будто бы всерьез обдумывая мой вопрос.

– Во сколько?

– В восемь?

– Хорошо. Ну и, чтобы не было недосказанностей, одного напитка точно не хватит, чтобы купить мое молчание.

– Выпьешь столько, сколько захочешь, – сказал я.

Мы подошли к «БМВ», я раздавил сигарету каблуком ботинка и отбросил окурок в ближайший колодец. Сев в машину, я углубился в свой мобильный.

– А сейчас кому собираешься звонить? – спросила Темплтон.

– Никому. Я рассчитываю, что мой лучший друг Гугл подскажет мне имя лучшего лондонского нейрохирурга.

Лучшим нейрохирургом в Лондоне оказался профессор Алан Блейк, который работал в Институте неврологии ведущего лондонского университета. Величественное здание из красного кирпича располагалось на площади Куин-Сквер в окружении других столь же внушительных сооружений и большого количества бетона. Секретарь Блейка сообщила нам, что он не просто занят, а чудовищно занят. Нам повезло, и у него было пятнадцать свободных минут перед обедом. То, как она произнесла слово «пятнадцать», не оставляло никаких сомнений в том, что, если мы займем больше времени, до следующего утра мы не доживем.