Слишком много клиентов (сборник) - стр. 25

– Сдаюсь. Я уже пытался это понять вчера вечером. Если он убийца, то подобное поведение можно объяснить лишь большими проблемами с головой, однако психом я бы его не назвал. Если же он не убивал, то, явившись к нам, хотел привлечь внимание к тому кварталу, к Восемьдесят второй улице и к дому. Ничего лучшего мне на ум не приходит. Но, чтобы в это поверить, надо самому быть с приветом. Анонимный звонок в полицию сработал бы гораздо быстрее. Можете предложить версию получше?

– Нет. И никто не смог бы. Наш самозванец не знал, что Йигер мертв. Но если он полагал, что Йигер жив, чего тогда надеялся добиться своим представлением? Этот субъект не мог бы поручиться, что, когда он не явится к месту встречи, ты тотчас позвонишь или наведаешься домой к настоящему Йигеру. Тем не менее он был убежден, что рано или поздно – либо тем же вечером, либо на следующее утро – ты все-таки свяжешься с Йигером, узнаешь, что твой посетитель – самозванец, и скажешь об этом человеку, чьим именем он назвался. И что? Да ничего, кроме того, что ты передашь Йигеру все сказанное самозванцем. Если бы настоящий Йигер опознал фальшивого по твоему описанию, он бы понял, кому стало известно о его визитах на Восемьдесят вторую улицу. Но это предположение я отметаю: реши самозванец осведомить Йигера, кто именно в курсе, зачем утруждать себя походом к тебе? Почему просто не сообщить об этом по телефону, по почте, в беседе с глазу на глаз, да хоть подбросив анонимную записку? Нет. Он был уверен, что Йигер не опознает его по твоему описанию. Просто ему хотелось намекнуть Йигеру, что кое-кто осведомлен о существовании любовного гнездышка, а также, возможно, что об этом приюте любви теперь знаем и мы с тобой. Поэтому я сомневаюсь, что человек, затеявший интригу, будет нам полезен, но все равно хотел бы поговорить с ним.

– И я не отказался бы. Еще и потому отчасти я оставил в засаде Фреда. Существует, хоть и небольшая, вероятность, что у того человека есть ключи и он появится там.

– Да, как же! Шансы, что там вообще кто-нибудь появится, ничтожно малы. И ты это прекрасно знаешь. А Фреда оставил там, чтобы я сейчас не мог просто сказать, что инцидент исчерпан. Теперь же мне пришлось бы распорядиться, чтобы ты отослал Фреда, а ты знаешь, что к твоим распоряжениям я отношусь с не меньшим пиететом, чем к своим. Да, Фриц?

– Обед готов, сэр. Петрушка завяла, так что я использовал шнит-лук.

– Посмотрим.

Вульф отодвинулся вместе с креслом от стола и встал.

– Перец?

– Нет, сэр. Я решил, что не пойдет – с шнит-луком.

– Согласен, но посмотрим.

Я вслед за боссом вышел из кабинета и проследовал через прихожую в столовую. Когда мы расправились с моллюсками, Фриц подал первую порцию кнелей, по четыре на брата.

Когда-нибудь я проверю, сколько дней подряд не приедаются кнели из говяжьего костного мозга, толченых сухарей и яиц, приправленные петрушкой (а сегодня шнит-луком) и тертой лимонной цедрой. Фриц варит их четыре минуты в крепком мясном бульоне. Если бы он опускал в бульон сразу все кнели, то после первых восьми – десяти получалась бы каша. Но Фриц отваривает их по восемь зараз, так что они не теряют формы.

Мозговые кнели – одно из нескольких блюд, при поглощении которых я иду с Вульфом ноздря в ноздрю до самого финиша. И именно на них я возлагал свои надежды, когда сделал вид, будто пропустил мимо ушей его решительный отказ встречаться с найденными мною клиентами. Кнели из костного мозга приводят человека в такое расположение духа, что он готов встретиться с кем угодно. И они сработали!