Слишком близко к тебе - стр. 31

Это только мое, я не хотела, чтобы кто-то слышал! Уж точно не он!

Я так мечтаю… Я же могу помечтать!

Глаза жжет слезами беспомощной обиды от того, что Эмиль, оказывается, в какой-то раз ночевал дома, когда я подбирала мотив под свои стихи, уверенная, что совершенно одна.

Есть вещи, которые очень личные. Я хочу сама выбирать, кому их показывать, а кому нет. Он еще и с таким пренебрежением об этом говорит. Будто ему противно. Ранит.

– Ты подслушивал, – сиплю, растирая горло, которое будто тонким стальным обручем сдавило.

– Нет. Я пытался заснуть, а ты мяукала за стенкой, будто на улице март, – насмешливо отбивает Эмиль.

– Мог бы меня остановить, если так не нравилось.

На это, поджав губы, молчит.

Скажи он сейчас, что хотя бы было не так уж плохо, и я бы может даже примирилась как-то с этой ситуацией.

Но Эмиль молчит, добавляя ко всему прочему мне еще и неуверенности в своем робком творчестве, и стыд…Мне становится так плохо, что видеть его не могу. Отворачиваюсь к окну, прижимаясь поближе к двери.

– Следишь за мной, подслушиваешь, высмеиваешь. Да пошел ты, придурок, – тихо, обреченно бормочу.

– Тебя послушать, так я целыми днями только о тебе и думаю, – с сарказмом.

– Отлично. Вот и не думай. И вообще никогда даже близко не подходи.

– Ахах. Ок, – смеется. Смешно ему. Даже будто бы с облегчением.

Никак не реагирую. В повисшей муторной тишине лезу во все свои соцсети и наглухо закрываю страницы. Эмиль скашивает взгляд на экран моего телефона и никак не комментирует. Лишь в салоне словно становится жарче от того, как часто и зло он начинает дышать. Конечно, отбирают у него игрушку для троллинга. Наверно же так весело было меня обсмеивать. Еще и может и друзьям посылал менее удачные фотки. Не удивлюсь.

Эмиль включает электронную музыку, когда откладываю телефон, все сделав. Какое-то жесткое техно бьет по ушам из колонок. Мне не нравится, но я молчу. Я вообще ему больше слова не скажу. Пошел он.

Наконец подъезжаем к универу, но я уже не хочу никакого первого сентября. Вместо этого мечтаю быстрее вернуться в особняк Караевых и перетащить свою вещи в другую комнату. Самую дальнюю.

Я не успеваю заглушить двигатель, как Малина уже рывком открывает дверь и пулей вылетает из машины. Закрывает смачно, с грохотом.

Эй, это тебе не пыжик твоего недоноска!

Выждав секунду, с чувством давлю на клаксон, смотря на не успевшую далеко убежать "сестренку".

От силы звуковой волны у ягодки даже юбчонка подлетает до самой задницы. Или это от того, что Янкова, испугавшись, подпрыгнула на добрый метр. Злорадно улыбаюсь, наблюдая, как Малина передергивает плечами, приходя в себя и, не оборачиваясь, демонстрирует мне средний палец. Ядовитый Малек…

Внутри кипит и стягивает. И ведь я даже толком объяснить себе не могу отчего. Просто будто передоз получил от нее за эту несчастную поездку.

Знал же, что плохая была идея.

Мне и без того от "сестренки" деться некуда. Не сплю нормально уже месяц почти. Потому что знаю, что она там.

За стенкой.

Слишком близко. И бесконечно далеко.

Ядовитая девочка, которая шарахается на другую сторону коридора, стоит случайно столкнуться. Которая замолкает, как только я вхожу в комнату, хотя до этого мило болтала с одной из моих сестер. Которая смотрит исподлобья затравленным волчонком, когда мы сидим напротив друг друга в столовой. При этом почти не ест, будто ей кусок в горло не лезет. Мне кажется, она даже похудела за то время, пока живет у нас – спали детские щечки, делавшие ее лицо более наивным на вид.