Слезы Вселенной - стр. 11
Range Rover медленно направлялся к высокому крыльцу дома Сориных. Лицо мужчины, сидевшего за рулем, показалось Веронике знакомым, и она поспешила следом.
Евгений Аркадьевич спустился с крыльца, чтобы встретить гостя, хотел было сопроводить его в дом, и тут как раз подоспела Вероника. Сорин представил ее мужчине, а тот назвал себя:
– Полковник юстиции Игорь Алексеевич Гончаров.
– А я – Вероника, и у меня к вам вопрос…
– Прости, дорогая, но мы заняты, – сказал Евгений Аркадьевич, намекая на то, что жене не стоит присутствовать при мужском разговоре.
И все же Вероника спросила.
– Простите, Игорь Алексеевич, – обратилась она к гостю, – вы случайно не знакомы с Леной Калитиной? Просто я недели две назад заехала на заправку. Вы как раз заканчивали заполнять бак этого «Ренджровера», а рядом стояла девушка, в которой я узнала свою знакомую. Хотела выйти, но не успела: вы с ней сели в свою машину и укатили…
– Знаком с ней, и не случайно, – ответил полковник юстиции, – она моя невеста.
– Надо же, как тесен мир! – обрадовалась Сорина, – мы с ней когда-то жили в одном доме, и даже на одной лестничной площадке. Ее мама приятельствовала с моей, она сильно болела, и, чтобы девочка не скучала и не волновалась, я приходила к ней, и мы играли. Только ей было тогда лет десять, а мне больше… Так что особой дружбы между нами не было. Но я ее вспоминаю всегда с теплотой. Как она сейчас?
– Как жили в одном доме?.. – удивился Евгений Аркадьевич. – Ведь ты из Великих Лук. Ты же в общаге шарилась, когда мы с тобой познакомились.
Его жена немного качнула головой, давай понять, что обиделась на слово «шарилась» и на то, что ей напомнили о ее общежитском прошлом, но объяснила вполне спокойно и даже с улыбкой:
– Когда мне было пятнадцать, мама вышла замуж, а ее избранник как раз из этих Лук, работал там в городской администрации, он убедил маму продать здесь квартиру и перебраться к нему, что мы и сделали, о чем потом пожалели. Особенно я. Я же тебе рассказывала.
– Может быть, – кивнул Евгений Аркадьевич.
– Лена сейчас – кандидат технических наук, – наконец ответил на вопрос Гончаров, – и у нее есть вполне готовая докторская с рецензиями и экспертными оценками.
– То есть она технарь, – вздохнула Вероника. – В тридцать с небольшим почти доктор наук – замечательно! Только мне тогда казалось, что у нее способности к филологии. А теперь, наверное, у нее времени не хватает на книги, на стихи, например. Как и у вас, вероятно.
– Ну почему же? Я, например, люблю поэзию, – улыбнулся Гончаров, – некоторые стихи даже наизусть знаю, хотя специально не разучивал – прочитал несколько раз и запомнил. А вот с современной поэзией совершенно незнаком. Последний из поэтов, которого я ценю, это Заболоцкий.
– Кто? – удивился незнакомой фамилии Евгений Аркадьевич.
– Николай Заболоцкий. Мне все у него нравится. Но особенно на душу легло стихотворение про то, как в поле замерзают два старика, отправленные в лагерь во время раскулачивания.
– Я не помню такого стихотворения, если честно, – призналась Вероника, – да я и Заболоцкого не очень хорошо знаю.
Гончаров кивнул и начал декламировать стихотворение – не читать, а просто рассказывать. Сорин при этом вздохнул и посмотрел в сторону, словно его уличили в отсутствии интеллекта.