Слезы героев - стр. 6
– Да ладно тебе, ветрогон! – засмеялась Огневушка – Неужели не нравится?! Вижу ведь, что нравится тебе поцелуй Огневушки! Не отказывайся от того, что можешь получить, не узнав, что это! Не пожалеешь, обещаю, Иванушка! Я Яге мы ничего не скажем, не волнуйся из-за этого! Даже не думай! Я ведь давно хотела этого – еще перед Гонками! Да ты тогда весь такой влюбленный был! Еще бы – жену спасать надо было! Я ведь все понимала! Так что давай, Иванушка, не противься! Буду тебя любить огненно, жарко, горячо – как никто никогда тебя не любил, уж поверь мне! И не бойся, не сожгу! Ты мне живой нужен! Я тебя живого полюбила, и жечь не собираюсь! – и Огневушка снова поцеловала меня – еще крепче, чем до этого. В голове у меня помутилось, я совершенно ничего не соображал. Я чувствовал лишь горячие губы на своих губах, прохладные руки на своих плечах и видел перед собой огромные глаза Огневушки, в которых плясали оранжевые искры…
ГЛАВА 3. ГОРИ – ГОРИ ЯСНО!
…Как пишут сказочники в бесстыжих рассказках (появился у нас недавно и такой вид книжонок – на мой взгляд, совершенно бесполезное, а иногда – вредное чтиво. В них нет ни любви, ни тонкости человеческих отношений, ни красоты и нежности – только плоть и буйство похоти во всех подробностях! Словно содрали кожу, оставив на показ мясо и внутренности, смакуя и причмокивая. И ведь кто-то такое читает! А там еще и картинки есть! Цветные! Слава богу, Мюнх не скатился до написания этой грязи – хотя, на мой взгляд, с его склонностью к бесстыжему вранью, ему остался еще один шаг до этого вида, извините, литературы!), «все остальное было безумием». Почему это произошло, я и сам сказать не могу. Меня может оправдать лишь то, что в тот самый момент, когда в моих глазах отразились горящие оранжевыми искрами, глаза Огневушки и запах можжевелового дыма ее губ ударил мне в голову, я совершенно перестал контролировать себя. Словно дурман какой-то затуманил мой разум и я делал то, что совершенно точно, не стал бы делать, будь я в сознании! Это действительно было каким-то безумием! Безумием неприкрытой страсти, лишенное всяческого стыда, безумие двух обнаженных тел! Под утро, когда в красных стеклах окон дома Огневушки, заиграли первые лучи рассвета, я выдохнул, вытянувшись на белой простыне (кстати, не такой уж мягкой и гладкой оказалась постель Огневушки – простыня кололась, была грубой и похожа на дерюгу, которой рыбаки порой накрывают свой улов, когда везут его на ярмарку.)
– Ну что, ветрогон? – сказала Огневушка, вставая с постели и потягиваясь в алых лучах солнца. Надо признать, что фигура ее была безупречной! Кожа светилась изнутри нежным желтоватым свечением, а в волосах сверкали оранжевые искры. – Понравилась тебе ночь с Огневушкой – Поскакушкой?
«Огневушкой – потаскушкой» – с какой-то злостью подумал я, невольно любуясь ее прекрасным телом, которое еще полчаса назад извивалось в моих объятиях, изнывая от желания и страсти.
– Можно сказать и так – неопределенно ответил я, набрасывая на плечи простыню и вставая с постели – Где у тебя можно попить?
– Сейчас принесу, милый! – проворковала Огневушка и, не одеваясь, вышла из спальни. Вернулась она минуты через две с медной кружкой. Кружку она протянула мне.
– Вот, Иванушка – ласково сказала Огневушка – Попей. Квас холодный, из ледника.