Слеза чемпионки - стр. 9
Все прыжки мы учились заканчивать в сугробе. Для меня все фигурное катание заключалось в том, что я могла разбежаться и прыгнуть в сугроб – совершенно не больно, а кайф необыкновенный. Так как переодеваться в парке, понятно, негде, то на рейтузах намораживался слой льда, отчистить его мне было тяжело, и пока мы ехали в троллейбусе домой, с меня начинали течь ручьи.
В Ждановском парке я каталась и на своих первых фигурных коньках с ботинками. Большой радости, как ни странно, они мне не принесли, потому что были коричневыми, точнее бежевыми. Никто себе представить не может, какое это было жуткое горе. Но моего размера белых ботиночек нигде не смогли найти. Новичкам новые ботинки не покупали. Мама ботинки у родителей тех, кто их перерос, перекупала. Прежде всего, их было трудно достать, а главное, они довольно дорого стоили. Но потом у меня появились свои белые ботинки, причем ботинки не с коньками – их купили отдельно, а коньки отдельно. Я ходила в этих ботинках по квартире. А как же – высокие ботинки со шнуровкой, на каблуках. Я по очереди надевала все мамины наряды, какие-то летние шляпы, и мне казалось, что я безумно взрослая. Интересно то, что я по жизни совсем не большая модница. Я люблю одеваться, как, наверное, любая нормальная женщина, не выходя за рамки обычной моды. Но тот порыв у меня был связан только с ботинками. Надев их, я захотела уже и во всем остальном выглядеть так же хорошо.
Я уже сказала, что одним из первых моих учителей был Яша Смушкин, тогда довольно известная личность в фигурном катании. Сейчас его имя большинству любителей фигурного катания ничего не говорит. Но Яков Смушкин очень долго работал со сборной страны, входя в научную бригаду. Он стал одним из первых, кто уехал в Америку. Они с нынешним и тогдашним руководителем федерации Валентином Писеевым уже тогда страшно цапались и друг друга тихо ненавидели. Смушкин, уезжая, сказал, что он Писееву обязательно пришлет открыткой или письмом пластиковую бомбу. Но самая его вроде бы мелкая вредность была очень действенной, и я бы даже назвала ее изощренной. Напомню, что мировому империализму противостоял в то время Советский Союз с блоком социалистических стран. И тут Писееву, который верно служит в Госкомспорте, ходит на все партийные и профсоюзные собрания, Яша стал присылать из Америки поздравительные открытки ко всем советским и несоветским праздникам. Я считаю такое внимание изысканной пакостью.
На каток мама отвела меня не из-за каких-то особых моих способностей. Основной причиной такого решения служило состояние здоровья: я одиннадцать раз переболела воспалением легких, и меньше чем за пять лет мне скормили кучу всяких таблеток. К тому же выяснилось, что у нашего соседа по квартире открытая форма туберкулеза. А я была так устроена, что любая зараза ко мне тут же приставала. Так и я оказалась на учете в туберкулезном диспансере, а там уже лекарствами меня перепичкали. Врачи посоветовали маме, чтобы я побольше занималась физическими упражнениями, и лучше всего на открытом воздухе.
Начались прогулки с лыжами и коньками, перешедшие в заниятия фигурным катанием, где я и задержалась. Может, оттого, что я на коньки встала и сразу поехала, может, потому, что мне страшно нравилось кататься. Причем никаких далеко идущих целей по отношению к моим занятиям у родителей не возникало.