Слеза Ангела - стр. 7
Приехали в Кинешму под вечер. На всю оставшуюся жизнь Виктория запомнила это время – конец августа 1974 года. С этого времени она стала одновременно и россиянкой, и кинешемкой. Когда вышли из поезда, то девочке город показался огромным. Много людей почти бегом двигалось к остановке автобуса, на улице было еще тепло, но солнце клонилось к закату. А еще Кинешма показалась очень нарядной. Кругом росли зеленые деревья, и это добавляло красоты старинному русскому городу.
– А где же Волга? – спросила Виктория, когда на остановке ждали нужного автобуса.
– Отсюда не видать, но я тебе ее обязательно покажу, – пообещала Валентина Васильевна.
В автобусе пришлось стоять на задней площадке. Было тесно, со всех сторон давил народ. Вика к такой суете и толкучке не привыкла и хотела только одного – добраться до нового места жительства и как следует выспаться. Наконец приехали, прошли немного пешком, и зашли в дом. Вся семья была в сборе. Увидев, что мать не одна, у сына Николая, его супруги и детей, как говорится, округлились глаза от удивления и пропал дар речи. Ведь сотовой связи тогда еще не было, и их никто не предупредил. Видя общее замешательство, Валентина Васильевна сказала: «Это Виктория, она будет жить у нас. Сейчас ее надо накормить и уложить спать. А я потом все объясню». При этом она сама на электрической плитке поджарила два яйца и с кусочком хлеба дала Вике. Та все скушала, даже не почувствовав вкуса. Вскоре к Вере вернулся дар речи, и она резко сказала: «Пусть ложится на веранде, там постелено, Николай спал там все лето». Девочка ушла, разделась и почти сразу уснула, но и сквозь сон она слышала ругань, происходящую в доме, и понимала, что это из-за нее.
А когда проснулась утром, то увидела, что дома Валентина Васильевна и невестка Вера, которая только начинала подметаться в комнатах. Виктория, спросив, где вода, ведро и тряпка, привычно стала тщательно мыть полы. Жена Николая, видя ее старания, как говорится, оттаяла и сказала: «Я работаю в десятой школе, на улице Котовского. Это недалеко от дома и устрою тебя на учебу туда во второй класс. Надеюсь, ты меня не опозоришь». Вика не стала показывать свой дневник с оценками, справедливо полагая, что это нескромно и твердо решила учиться еще лучше. Жизнь потихоньку налаживалась. По крайней мере, ее никто не бил и не ругал грубым матом. Но с этого дня установилось негласное правило – Виктория регулярно убирается в доме и кормит кур во дворе, собирает куриные яйца. А за это ее кормят и предоставляют ночлег. В общем, не озвученный договор, как с взрослым человеком… а она ведь была восьмилетней девочкой.
Как-то в воскресенье Валентина Васильевна собралась идти в Успенский собор на утреннюю службу. Потом наметила зайти на центральный рынок за продуктами. Виктория напросилась идти вместе с ней.
– Пошли, – согласилась Валентина Васильевна, – заодно я тебе и Волгу покажу.
Встали в половине восьмого, и пошли, сначала на автобусную остановку и, немного проехав, уже пешком в храм. Девочка впервые оказалась в православном соборе. Он поразил ее огромными размерами, разрисованными стенами и потолком, и множеством икон. Она подумала, что именно здесь живет невидимый всесильный Бог. Глядя на свою старшую спутницу, она возле икон крестила лоб. Шептала про себя просьбу к нарисованным строгим дядям и тетям о вразумлении матери Надежды и помощи бабушке Марии. Просила помочь и ей самой в нелегкой и недетской жизни. Время от времени у нее на глазах появлялись слезы. Валентина Васильевна, видя наивного ребенка, который безоговорочно верил в существование добрых сил, прониклась к нему непроизвольным сочувствием.