Слепой. Я не сдамся без боя! - стр. 25
– Почему меня? – обиделся Крокодил.
– Хорошо, тебя и Самокатова. А потом отберет у вас бумажники, вынесет отсюда всю аппаратуру и спокойно удалится…
– Много им будет проку от наших бумажников, – проворчал Крокодил.
– Да ладно вам! – воскликнул Кацнельсон. – Не будьте вы такими меркантильными! Будут вам ваши деньги…
– Когда? – немедленно спросила практичная Леночка.
– Как только, так сразу, – уклончиво ответил Кац. – Думаю, через неделю. Ну, максимум, через две.
– Козел, – повторила Леночка.
– Конченый, – увеличивая на весь экран изображение ее едва прикрытых мини-юбкой соблазнительных бедер, убежденно поддакнул Валера Самокатов.
– Козелус вульгарис парнокопытиус, – блеснул знанием латыни Крокодил Гена.
– А поработать никто не хочет? – вежливо осведомился Кац.
– Я, например, работаю, – заметил Самокатов. – В отличие от остальных.
– Зато, как все остальные, задаром, – напомнил Крокодил Воропаев.
– По-твоему, облизываться на мои ляжки – это работа? – обратилась к оператору Леночка. – Кац, уволь его за сексуальные домогательства!
– А где он другого дурака на мое место найдет? – резонно возразил Валера. – Я, между прочим…
– Хватит, – перебила его ведущая. – Что там у нас сегодня?
– Да все, как обычно, – сказал Кац, еще не подозревая, насколько это заявление далеко от действительности. – Поздравления, полезные советы… В общем, на час работы. Потом новостной блок… Самокат! Ты в курсе, что до эфира десять минут?
– Допустим, – с достоинством откликнулся оператор.
– Ты монтаж когда закончишь?
– Как только, так сразу, – сообщил мстительный Самокат.
– Ну, и кто тут козел? – ни к кому конкретно не обращаясь, пожаловался Кац.
Раздался звонок в дверь. Телевизионщики переглянулись – все, кроме Самокатова, который, наконец, взялся за ум и старательно «запикивал» эмоциональные фразеологизмы, которыми была густо пересыпана речь лишившейся любимой собачки пенсионерки Ивановой.
– Кого это черт несет? – поинтересовался Крокодил.
– А ты сходи и посмотри, – предложил Кац. – Вдруг это рекламодатель?
– А почему я?
– А кто – я? – подчеркнуто изумился Кац, коротким и точным ударом о край стола открывая новую бутылку пива.
– Значит, приезжают эти – пик! – на своем – пик-пик! – фургоне, – доносился с рабочего места Валеры Самокатова голос пенсионерки Ивановой, – достают свое – пик-пик-пик – ружье и как начнут – пик-пик! Я им говорю: пик-пик-пи-пиииик! – делаете? А они мне: шла бы ты, мать, на пик, не мешай, пик-пик, работать!
Звонок в дверь повторился. Крокодил, кряхтя, выбрался из кресла и нехотя, нога за ногу, побрел в прихожую. Студия располагалась в стандартной двухкомнатной квартире на первом этаже. Это была квартира Иосифа Кацнельсона; помимо всего прочего, он здесь жил, и раскладушка, на которой он спал, стояла за шкафом, где вперемежку с его нижним бельем хранились компакт-диски с надерганными из интернета боевиками и ужастиками и разрозненные детали давно приказавшей долго жить аппаратуры.
– Я говорю: пик-пик-пик, и пик, и пи-пик я вашу пиканую управу! – продолжала боевая пенсионерка. – Где такой закон, пи-пик вашу мать, чтоб собаку в ошейнике пиии-ип, как последнюю пии… ку?! Да я вас, пи-пик, за это пии… ком поставлю и пиииии-ип, как последних пи-пик, чтоб знали, куда из своего пик-пик ружья пи-пиииии…