Слепой. Теория лжи - стр. 23
– А теперь что?
– Теперь жена, дети… Не до того… – вздохнул водитель, выруливая на нужную стрит.
– Жена – американка?
– Да нет, из наших, хохлушка.
– А ты сам откуда?
– Из Нижнего. А ты?
– Был москвич. Ну а теперь уж и не знаю…
– Да, с женой-американкой быстро забудешь, кто ты и откуда… – посочувствовал водитель.
– А ты откуда знаешь? – усмехнулся Макс.
– Да у меня друг… Мы с ним вместе из России отчалили, так он тоже на американке женился. Дом, две машины, деньги в банке. А в холодильнике молоко да хлопья. И в спальне – камбала высушенная. Ребенок из пробирки… А у меня – борщ с галушками и баба в постели… Нет, если уж жениться, то на славянке, чтобы и щи, и борщ и кашу, и детей здоровых рожать умела.
– А что, американки не умеют рожать? – хмыкнул Макс.
– Я ж тебе говорю, у них мода новая теперь. Дети из пробирки. Чтобы фигуру не портить, – продолжал вести свою линию водитель.
– Ладно. Решу жениться – с тобой посоветуюсь… – покачал головой Макс, не имея никакого желания обсуждать свою личную жизнь с этим случайным знакомым.
– Ну вот он, твой клуб, – кивнул водитель, припарковавшись у невзрачного с виду двухэтажного дома, – только ты там вряд ли толковую девицу найдешь. Там же не клуб, а, считай, бордель.
– Все-то ты, парень, знаешь, – сказал Макс, протягивая водителю деньги.
– Прости, брат, бесплатно не могу. Детей кормить надо, – кивнул водитель, забирая купюры.
– Да все нормально, – кивнул Макс и добавил: – Я здесь не бедный.
– Да я понял, – вздохнул водитель, – значит, тебе сейчас главное – женщину себе хорошую найти. Я тебе желаю удачи!
– И тебе удачи! – сказал на прощание Макс.
Он подошел ко входу, у которого стояли два широкоплечих охранника, и показал им визитку, которая и была пропуском в клуб.
Клуб «Русский экстрим» был закрытым заведением. Поэтому никаких светящихся букв и рекламы. Макса впервые привел сюда один из его молодых помощников, тоже родом из России. Чтобы попасть в клуб, нужно было поручительство одного из завсегдатаев. И этот парень, который, кстати, подзаработав денег, год назад вернулся в Россию, хотя и был моложе Макса, смог за него поручиться.
В клубе звучали русская музыка и русская речь, подавали русские блюда и русские напитки. Можно было посидеть за столиком в общем зале. Можно было уединиться в отдельном кабинете или в одной из комнат. В обнесенном высоким забором дворике была построена русская баня. Зимой после того, как попаришься, можно было поваляться в снегу. Но, как сразу понял Макс, главным экстримом было то, что здесь, как и в России, можно было напиться в драбадан, а потом в одном из номеров пережить похмелье, а то и запой.
И общий зал, и отдельные кабинеты, номера были оформлены в русском стиле начала двадцатого века. На стенах висели портреты последнего русского царя и царской семьи.
Макс прошел в зал и заказал себе бутылку водки. Молодой человек в белой навыпуск рубахе, жилетке и высоких сапогах, с расчесанными по купеческой моде на пробор волосами тут же принес ему запотевшую бутылку, граненый стакан и два соленых огурца от заведения. Макс налил полстакана, выпил и, уже закусывая огурцом, опять вспомнил свой утренний сон. Теперь он показался ему еще более мучительным. Макс знал, что, когда он выпивает, у него будто откупориваются поры души. Днем за работой и вечером, возвращаясь в опостылевший дом своей Хилари, Макс старался не думать о том, что его тревожит. Но во сне он не мог себя контролировать. И теперь, хлебнув водки, тоже не контролировал ни мысли, ни чувства.