Слепой секундант - стр. 37
– Сейчас!
Скоро дядька изобразил на столе пейзаж, а Андрей его ощупал.
– Значит, тут, – Андрей показал пальцем, – плотники, что придут чинить конюшню, пусть заодно смастерят сарай.
– На что сарай в таком месте?
– Увидишь. Узнай, где можно добыть доски. Сойдут и трухлявые.
– А чем крыть?
– Обойдется без крыши. Четыре стены и дверной проем, этого довольно.
Еремей посмотрел на питомца с великим подозрением. Питомец правильно понял его молчание.
– Ты еще не усек, Еремей Павлович, что мы объявили подлецам войну? – спросил он. – Я должен уметь защитить себя в любом положении – даже если вас с Тимошкой рядом не случится.
Спорить было бесполезно. Оставалось только выполнять приказания.
Пулелеек было две пары. Работа продвигалась неспешно. Еремей, распустив в тигле полфунта свинца, старательно заливал его в пулелейку через малое отверстие, потом ждал, чтобы шарик остыл, и откусывал торчащее горлышко. Горка пуль на тарелке росла. Андрей меж тем учился на ощупь заряжать пистолет и вслепую сворачивать тугой пыж. Одновременно он беседовал с Фофаней.
Фофаня, связанный присягой, был уныл и сперва отвечал односложно. При этом он косился на образ преподобного Феофана Исповедника, который Андрей распорядился укрепить на видном месте. Вопросы были о его ремесле. И он, естественно, пытался выглядеть чистым агнцем, которого понуждали красть зверские обстоятельства.
Андрей не испытывал к вору горячей любви. Но он хорошо помнил незнакомку и то, что она говорила о грязном эфесе.
– Послушай-ка, брат Фофаня, – сказал он. – Вот теперь речь не о тебе пойдет, так что кончай скулить и хныкать. Ты ведь знаешь, поди, всю вашу воровскую братию. Скажи – нет ли среди твоих товарищей таких промыслителей, что письма у дам с кавалерами воруют?
– На что? – удивился Фофаня.
– Скажем, девица до свадьбы кавалеру писала неосторожно. А замуж за другого собралась. Так ей говорят: выкупи письма за тысячу или за полторы, чтобы брак не разладился. Понял?
– Понял… Выгодное дельце… Или мужняя жена…
– Или жена. Ты мне тут, в деревне, сейчас не нужен. Я дам тебе денег и отпущу в столицу. А ты поспрашивай у своих. Может, чего разведаешь.
– Нет, ваша милость, никто мне так просто ничего не скажет. А вот коли у меня были бы письма на продажу…
– Понял! Постой-ка…
Мысль, которая осенила Андрея, была отнюдь не ангельской, ибо ангелы не мстят. Но чем более он думал – тем яснее становилось, что другой возможности нет: впутывать ни в чем не повинного человека в интригу с крадеными письмами он не желал, а человека виноватого на примете давно уж имел. Опять же, давать Фофане письма персоны выдуманной бессмысленно – на такой товар уж точно не будет купца…
Еремей глядел на питомца с тревогой – он понимал, что в голове у того уже имеется хитромудрое сооружение, а сейчас к сооружению пристраивается еще что-то опасное.
– Ты скажи, будто письма графини Венецкой продать желаешь, ищешь, кто бы взял за хорошие деньги.
– А в письмах что?
– Ну, что может быть в дамских письмах? – Андрей задумался. – Черт их знает, что они любовникам пишут… Придумать надобно.
– Эка удивили! – Фофаня бесстыже расхохотался. – Про графининых любовников всем известно. Старый граф на эти шашни уж рукой махнул – не рожает от них, ну и на том благодарствуем… По-модному живут, щегольски. То-то Бог накажет! – прозвучало это весьма грозно.