Слепой секундант - стр. 15
– Какая обитель? Послушай, ничто не мешает нам повенчаться хоть завтра, а потом мы вместе займемся твоим лечением. Ты меня знаешь, я найду лучших врачей, я все сделаю для тебя. Не хочешь жить в столице – поедем хоть в Москву, хоть в подмосковную. Покойный Ганапольский довольно мне оставил, чтобы повезти тебя хоть к парижским, хоть к лондонским врачам…
Андрей не мог удержаться – он тоже обнял Катеньку и ощущал под бархатной нежной шубкой ее жаркое тело. Но это было ужасно – он желал эту женщину так, как будто был полноценным мужчиной, не калекой. Сказать ей об этом он не мог – Катенька тут же закрепила бы свою победу над Андреем самым страстным образом. Он и желал, и не желал этого. Объятие, бывшее единой надеждой и наградой все долгие недели Очаковской осады, сбылось – и стало страшнейшей карой. Сумятица воцарилась в голове.
– Андрюшенька… – прошептала невеста. – Ты и вообразить не можешь, как я тебя ждала… Ведь два года уж, как сговорились… И надо ж такому случиться… – она всхлипнула.
Это было уж совсем плохо – как обращаться с плачущими женщинами, Андрей не знал. И жаль ему Катеньку стало нестерпимо, и подумалось: а что, коли она права? Врачи докопаются до правды, подберут лекарства! А меж тем как хорошо было бы жить с любимой, во всем ей доверившись… в покое и благости… Но как раз покой невозможен… Андрей честно пытался соединить в голове свое обещание Катеньке, ее решимость, свое увечье и свалившийся на него, как кирпич с крыши, долг секунданта.
Меж тем Катенька, плача, устыдилась своих слез: так получалось, что не она утешала Андрея, а он теперь должен был утешать ее – молодую, здоровую, зрячую.
– Душа моя, – сказал Андрей, – нехорошо тебе тут оставаться. Люди увидят твой экипаж, узнают… Ни к чему это, ей-богу… Ты сейчас поезжай, мы увидимся потом, без посторонних наблюдателей…
– Да что ж плохого? Я невеста твоя!
– Тем более – у невесты репутация должна быть безупречна.
– Боже мой, какой вздор… – прошептала Катенька. – Можно подумать, товарищи твои не догадываются, что ты мой любовник…
– Догадка не есть знание. Я прошу тебя, поезжай сейчас домой, жди моего письма. Я все улажу. – Он поцеловал невесту в губы.
Это был долгий поцелуй, очень долгий.
– Хорошо, я послушаюсь тебя, – сказала Катенька. – Поскольку вижу в тебе мужа. Поскорее присылай Тимошку с письмецом!
– Душа моя, ты даже не представляешь, как я тебя люблю, – ответил Андрей.
Что такое любовь капитана Соломина, Тимошка понял ровно минуту спустя, когда Катенька, выйдя, села в экипаж.
– Собираться! – приказал Андрей. – Немедленно. Покидай вещи в чемодан, потом разберешься. И тут же беги к конюшням за возком и лошадьми. По дороге найди кого-нибудь, обещай пятак, чтобы помог вытащить и приторочить сундуки.
– А дядя Еремей? – спросил изумленный Тимошка.
– Еремея потом сыщем. Главное – поскорее отсюда убраться. Ковер оставь тут, ну его к черту! Ну, живо!
Получаса не прошло, как возок был подан. Тимошка слезно умолял подождать Еремея. Андрей ругался. Тимошка божился, что дядька вот-вот прибежит. И действительно, Еремей явился с деньгами – он продал персидский булатный нож за тридцать пять рублей.
На Андрея напала страсть заметать следы. Он приказал Тимошке гнать в сторону Московской заставы, чтобы создать впечатление отъезда в Москву. Затем следовало обогнуть городские окраины и выехать к Свято-Троицкому монастырю. На все это путешествие Андрей определил не более часа. Но, как всегда, теория оказалась прекрасна, а на деле дорога имела загадочные колдобины.