Слепой секундант - стр. 12
– Так вот для чего ты его выдавать не пожелал!
– Именно. Последние слова Гришины были о Машеньке. К черту полицию с правосудием вместе! Подай вина, говорю тебе! Венецкий додумается, где ее искать, он может ездить по всему городу и высматривать ее, а я – нет!
– Пороть таких женихов, как этот Венецкий, – буркнул Еремей. – А вина не дам. И завтра же пойду искать жилище поближе к немцу. Он-то на тебя управу сыщет… Переехать придется! Не завтра, так на другой день старый Беклешов сюда людей пришлет…
Дядька стал сгребать кровавое тряпье, вынес, вернулся. Андрей сидел за столом. Он молча оперся локтем о столешницу и подпер лоб ладонью.
Тут заглянул удрученный Тимошка:
– К вашей милости господин Акиньшин.
– Порядочные господа за полночь по гостям не бродят, – буркнул Еремей.
– Ну вот, теперь все они сюда повадятся, – тихо сказал Андрей дядьке. – Будут калеку утешать… А уезжать нельзя… Проси, Тимошка.
Вошел пожилой измайловец, сбросил Тимошке на руки тяжелую, усыпанную снегом епанчу.
– Здравствуй, Соломин, – сказал он. – Я только что приехал, но мне все уж доложили. Я истинно рад тебя видеть.
– Да я-то гостям не рад, – прямо ответил Андрей. – Сам видишь, как все вышло. И всем передай – в сочувствии не нуждаюсь!
– Садитесь, ваша милость, – словно бы извиняясь за барскую грубость, попросил Еремей.
– Полагаешь, это безнадежно? – спросил, садясь, Акиньшин. – Рановато белый флаг вывешиваешь. Еще можно повоевать. В столице есть хорошие врачи… Ну да ты, видно, не хочешь об этом… Послушай, Соломин. Я знаю, что Беклешов дрался с Венецким. Знаю причину также. Буду молчать, коли тебе угодно. Только расскажи – что тебе известно об этом грязном деле?
– Для чего тебе? – помолчав, спросил Андрей.
– Для того, что, может статься, есть человек, которому угрожают обнародовать некие письма, открыть грехи его молодости. Соломин, я знаю, что госпоже Венецкой прислали письма, написанные Марьей Беклешовой якобы любовнику. Потому и свадьба развалилась. Что успел тебе рассказать Григорий?
– То же самое, что и тебе известно. И клялся, что Маша невинна.
– Стало быть, сам ничего толком не разузнал. Он не сказал, где эти мерзкие письма?
– Нет. У графини Венецкой, поди, где ж им еще быть? Коли не бросила сгоряча в печку.
– Нет, в печку она их не бросила. Эта барыня умна. Такие письма в материнских ручках – отменное средство управлять сыном. Вдругорядь задумает жениться на бесприданнице – а она бумажками перед носом и помашет: мол, мало тебе было хлопот?.. Соломин, как бы раздобыть те письма?
Менее всего ждал Андрей этого вопроса. Но не первый день он знал Николая Акиньшина – старый полковой товарищ отнюдь не слыл вертопрахом и в вопросах чести был не менее строг, чем Андрей.
– Сейчас я не вижу способа… – после долгого размышления сказал он. – Кабы Гришка был жив… Старый Беклешов мог бы поехать к Венецким, потребовать правды. А теперь ему не до того.
– Для чего тому подлецу, что послал письма, расстраивать свадьбу небогатой девицы? – спросил Акиньшин. – Подлец хотел дать урок кому-то другому – показать, что бывает, когда от него не откупаются. Кому-то – у кого денег куры не клюют…
– Маша пыталась откупиться… – тихо сказал Соломин. – Я нечаянно услышал. Теперь я понимаю…
– Стало быть, она знает, кто подлец? У нее с подлецом был какой-то уговор? Статочно, она собрала слишком мало?