Слепой. Мертвый сезон - стр. 15
– Промолвила старушка, обгоняя электричку, – с облегчением подхватил Глеб. Шутил генерал сегодня как-то странно, но все-таки шутил, и это вселяло оптимизм. – Что с вами сегодня, Федор Филиппович? – все-таки спросил он, включая электрический чайник и доставая с полки коробку шоколадных конфет. – Приболели?
– Это не я, – подумав, возразил генерал, – это мир, как ты выразился, приболел. Даже ты не в себе – встречаешь меня с заряженным пистолетом за поясом.
Глеб с трудом удержался, чтобы не хлопнуть себя по лбу. Он совсем забыл про пистолет, а генерал, разумеется, заметил оружие, когда он наклонился, чтобы найти валидол.
– Пистолет – это мой рабочий инструмент, – объяснил он, стоя лицом к открытому шкафчику и с ненужной старательностью перебирая коньячные рюмки, которые ничем не отличались друг от друга. – Я без него, как без одежды.
– А уши почему красные? – спросил Потапчук.
Глеб знал, что уши у него ни капельки не красные, но спорить не стал, потому что в целом генерал описал ситуацию верно: ему действительно было неловко из-за этого дурацкого пистолета. И что это ему вздумалось встречать Федора Филипповича, вооружившись до зубов? Ей-богу, затмение какое-то...
Он поставил на стол перед Федором Филипповичем коньяк и рюмки, а потом подошел к окну и выглянул наружу. Черной "Волги" перед подъездом не было, у водителя хватило ума и выучки отогнать ее подальше, чтобы не отсвечивала, где не следует. Обернувшись, Глеб наткнулся на внимательный и немного насмешливый взгляд генерала.
– Это было такси, – сказал Федор Филиппович. – Обыкновенное радиотакси, понял?
– Понял, – сказал Глеб и, вынув из-за пояса, бросил в ящик стола тяжелый крупнокалиберный пистолет. При этом стоявшая в ящике открытая коробка с патронами перевернулась, три или четыре патрона выпали из нее и, как живые, попрятались среди бумаг, сигаретных пачек и карандашей. Сиверов не стал их подбирать и развивать тему радиотакси не стал тоже: все было ясно без слов, генерал купил его, как маленького.
– Что-то ты, я вижу, нервничаешь, – сказал Потапчук и воровато, как кот на сметану, покосился на коньяк. Здоровье у него в последнее время стало не то, и госпожа генеральша ревностно следила за тем, чтобы Федор Филиппович вел исключительно здоровый образ жизни. Если бы могла, она бы запретила ему даже работать; если этого не произошло до сих пор, то лишь потому, что жена генерала понимала: без работы он долго не протянет, угаснет за каких-нибудь полгода.
– Осень, – повторил Глеб и налил себе и генералу по чуть-чуть коньяка. – Унылая пора, очей очарованье... Ломота в костях, тревожные предчувствия и все такое. Давайте выпьем, товарищ генерал. Успокаивает, расширяет сосуды... Врачи рекомендуют, знаете ли.
– С хорошими врачами ты знаешься, – завистливо пробормотал Потапчук, нюхая рюмку. Коньяка в рюмке было совсем мало, и генералу это явно не нравилось. – А эти твои медики, случайно, не рекомендуют выкуривать после каждой рюмочки по сигарете?
– Они бы порекомендовали, – сказал Глеб, наполняя кипятком чайник с заваркой и возвращаясь к своей рюмке, – да только, знаете... В общем, у некоторых пациентов такие жены, что им медицинская наука – не указ. И не просто не указ, а... Ну, словом, медикам тоже жить охота.
Генерал недовольно фыркнул в рюмку.