Слепой. Антикварное золото - стр. 27
Дверь открылась, и Гронский без сожаления прервал созерцание гранитной набережной, вместе с креслом развернулся к столу, поставил чашку на блюдце, а блюдце на стол и поднялся навстречу вошедшему, привычно включив свою неотразимую голливудскую улыбку.
Строго говоря, посетитель вовсе не стоил того, чтобы такой человек, как Александр Антонович Гронский, при виде его отрывал от кресла свой зад. Прозвучавшая во время телефонного разговора ссылка на их давнее знакомство показалась Гронскому сомнительной: имя звонившего ровным счетом ничего ему не сказало. Теперь, однако, он вспомнил этого молодого прощелыгу без определенных занятий, с дорогостоящими привычками и замашками выскочки. Человечишка он был никчемный, не представляющий ни малейшего интереса с деловой точки зрения, и Александр Антонович, продолжая улыбаться, приготовился вежливо и быстро выставить его за дверь.
Пожав Крестовскому руку и указав на кресло для посетителей, Гронский уселся сам.
– Как поживаете? Все еще играете в преферанс у Бородича? – с улыбкой осведомился он, давая посетителю понять, что прекрасно его помнит.
Крестовский выдавил из себя подобие ответной улыбки. Он старался держаться молодцом, но опытный глаз банкира безошибочно улавливал в каждом его движении признаки сильного внутреннего волнения. Несомненно, Крестовский явился сюда не просто так, поболтать (да и с чего бы это вдруг?), а по какому-то важному, с его точки зрения, делу. Волнуется, мнется – значит, пришел с просьбой. А что, кроме денег, можно просить у банкира?..
– Иногда, – ответил Крестовский на вопрос о преферансе.
– Понимаю, понимаю, – сказал Гронский. – То некогда, то недосуг… У меня вот тоже, представьте, ни минуты свободного времени!
При этих словах Крестовский машинально посмотрел на висящие за спиной у хозяина кабинета часы, из чего следовало, что намек им понят.
– У меня к вам просьба, – ободренный лучезарной улыбкой Александра Антоновича, напрямик заявил он.
– Кто бы мог подумать, – с шутливым оттенком изумился Гронский, ощупывая цепким, внимательным взглядом тощую папку, которую мял в руках посетитель.
– Мне срочно нужны деньги, – сообщил Крестовский.
Ничего особенно свежего и оригинального это сообщение не содержало, но оно заставило Гронского на секунду задуматься. Перед ним сидел заядлый картежник, игрок, а значит, человек, не заслуживающий финансового доверия. Таким, когда войдут в азарт, плевать на любые обязательства – эти типы вечно уверены, что вот-вот сорвут громадный банк. И уверенность эта кончается у них только вместе с деньгами…
– Проигрались?
Вопрос прозвучал небрежно и даже шутливо, но никакими шутками тут и не пахло: Гронский проверял собеседника, намереваясь выставить его из кабинета, как только тот попытается солгать.
Но Крестовский лишь виновато кивнул в ответ – ни дать ни взять первоклассник, в дневнике которого родители обнаружили первую в его жизни единицу.
– Хотите отыграться? – спросил он.
На этот раз улыбка Крестовского, хотя и по-прежнему бледная, казалась искренней.
– Можно подумать, если я скажу «да», вы дадите мне денег, – грустно произнес он.
– Совершенно верно, не дам. Знаете, как говорят: не за то отец бил, что играл, а за то, что отыгрывался… И много проиграли?
Крестовский помедлил с ответом – похоже, собирался с духом перед тем, как назвать сумму.