Слепое воскресенье - стр. 2
– И что, по-твоему, я должна делать? – я остановилась напротив ненавистной стены, мне захотелось её пнуть, и я поспешно отвернулась.
– Я не понимаю, чего ты паникуешь, сделай то, что она просит, да и всё.
– И это будет последнее платье, сшитое по моему эскизу, потому что после такого позорища, ни одна уважающая себя клиентка, платье «от Дунайской» не захочет.
Я снова зашагала из угла в угол, стараясь обходить взглядом серую стену.
– А может она именно этого и добивается? – догадалась я, – а что, сможет всем говорить, что это моя последняя работа в индустрии моды. А потом продаст это страшилище на аукционе.
– Угу, – поддакнула Мила, – за два миллиона долларов.
Я ещё немного пометалась по кабинету, картинно заламывая руки и стеная, наконец устала, и плюхнулась в кресло.
– Сань, успокойся, не так уж всё страшно, – заверила меня Мила, – выпей ещё кофейку, сейчас Ирочка принесёт.
– Ты представляешь её в платье с открытой спиной, рукавами-фонариками, и пышной юбкой? – немного успокоившись в надежде на кофе, спросила я.
– Нет, ты же знаешь, у меня с воображением беда.
– А я представляю, – угрюмо сообщила я, – причём очень живо представляю, в красках. Спасибо, Ирочка, только ваш кофе способен меня сейчас утешить. – поблагодарила я вошедшую с чашкой девушку.
– Это будет не жена мэра, нет! Это будет «баба на самоваре». – злорадно сказала я и отхлебнула из чашки.
– Александра, не капризничай, – попросила Милка и сложила губы сердечком, – сделай это ради меня, что тебе стоит?
– Что мне стоит? Мне это будет стоить моей репутации!
– Ты утрируешь, я не сомневаюсь, что всё будет, как всегда, отлично.
– Хорошо, – мрачно согласилась я, – я позвоню тебе завтра утром, и скажу куда эта, как сказала бы моя сестра, пипидастра, должна приехать. Играть будем на моём поле.
– Инне привет от меня передай, – как ни в чём не бывало, улыбнулась Мила, и помахала мне рукой.
Октябрь стоял на удивленье тёплый и сухой. Я брела по тротуару, усыпанному жёлтыми и красными листьями, распинывая их носками сапог, и думала о заказе.
Я терпеть не могла, когда Милка подсовывала мне таких клиентов. Обычно, если клиентка хотела, чтобы я придумала модель платья для неё, то она полностью полагалась на мой вкус, и в результате все были довольны. Но жена мэра пришла со своими пожеланиями, и настаивала на них, не внимая ни моим доводам, ни голосу разума.
Отказаться, значило подвести Милку, а подводить Милку мне не хотелось. Мы были знакомы чёртову кучу лет, когда-то начинали вместе работать. Когда ателье было ещё государственным, а мы совсем молоденькие, после института лёгкой промышленности, я – художник-модельер, а она закройщик.
Сейчас это самый престижный дом моды в городе, а Милка его хозяйка. Ну а я, время от времени, как свободный художник, придумываю модели вечерних и свадебных платьев.
Я остановилась на полном ходу, от внезапно посетившей меня мысли: «Чего я правда завелась, нарисую что придумается, а если этой „мисс“ не понравится, значит не судьба»! От принятого решения будто камень с души свалился, я зашагала вперёд, ещё энергичнее разгребая сухие шуршащие листья. Как же хороша осень, с её яркими красками, и светлой грустью… как прав был Пушкин…
Сигнал автомобиля вернул меня в действительность, заставив от неожиданности отпрыгнуть в сторону. Из окна машины высунулась довольная физиономия, и хитро улыбаясь проорала мне, заглушая шум улицы: