Слепая зона - стр. 45
При мысли о Платоне становится не по себе. Я делаю воду горячее.
У нас с ним какая-то будто недосказанность. С одной стороны, хочется расставить точки, с другой — я даже не представляю, с чего начать.
А еще весна выдалась холодной. Когда потеплеет, станет легче. Уверена. И работа пойдет веселее, и, быть может, роман закрутится. Когда влюблен, намного легче коротать длинные вечера.
Размышляю об этом, пока намыливаюсь.
С Егором мне повезло. Как-то сразу, в первый же день на работе его улыбка показала, что все будет хорошо и я справлюсь.
То, что я испытываю рядом с ним, не идет ни в какое сравнение с тем, что было, когда меня обнимал Тимур. Там я горела заживо. Казалось, еще немного, и сердце остановится. Что и случилось, когда Тимур изменил впервые.
Вдруг становится холодно, я быстро прибавляю кипятка и встаю под поток воды.
Больше никогда. Ничего подобного не пущу в свою жизнь. Ни за что на свете.
Почему я вообще об этом думаю? Потому что Платон имеет тот же самый типаж, что и Тимур. Тем и цепляет. Для всех идеальный, умный, усердный, талантливый. Но при этом заботится исключительно о собственной заднице. Любую ситуацию вывернет в свою пользу, да так, что еще и должной окажешься.
Тимур рьяно защищал меня перед своими родителями, а потом дошло, что он сам же их и накручивал, рассказывая гадости.
Рядом с ним я ежедневно была не в порядке. Чувствовала себя виноватой, неправильной, нехорошей. Ласку ловила как награду.
Качаю головой.
Даже к лучшему, что в моей жизни появился триггер. Буду принимать Смолина-старшего каждый день дозированно на рабочем месте — авось адаптируюсь окончательно.
Сотовый пиликает. Девчонки, наверное.
Я наношу на волосы маску, на тело — скраб. Смываю, вновь намыливаюсь, достаю бритву и занимаюсь левой ногой.
Отныне и навсегда только здоровые, счастливые отношения. Полный контроль над телом и разумом. И если расставание, то не до слез и истерик. А чтобы друзьями.
Внезапно в дверь стучатся. Быстро, громко, настойчиво.
Вздрагиваю так, что аж подпрыгиваю! Бритва падает. Наклоняюсь, хватаю.
Я ведь не забыла запереться?!
Не забыла. Нарушитель невежливо дергает за ручку еще раз, и еще. Нервно, нетерпеливо. Толкает дверь, та не поддается. Я выдыхаю с колоссальным облегчением.
— Занято! — Хотела крикнуть, но вышло тихо. Голос куда-то подевался.
Окутывает колючим дискомфортом, и я застываю, растерявшись. Рано же. Егор пришел? Он обещал быть к девяти только.
Что. Если. Егор спятил?
Что. Если. Это не Егор?!
В дверь долбятся снова, теперь яростнее.
— Открывай! Блядь, открой эту гребаную дверь или я ее вынесу! — орет кто-то. Зло, агрессивно.
Не Егор точно.
Удары кулаков такой силы, что внутри все сжимается и слезы глаза жгут. Дверь едва с петель не слетает.
Ужас сдавливает грудную клетку, лишая возможности нормально дышать. Я полностью голая. В чужом гараже, куда может вломиться кто угодно! И случиться может все что угодно! Да чем я думала вообще?!
Никогда раньше не была в таких ситуациях. Я... господи, я даже на студенческие тусовки не ездила, брат бы облез. Всегда сидела дома в безопасности.
— Здесь занято! Уходите! — стараюсь перекричать шум воды, но голос слишком дрожит.
— Егор, твою мать! Я облился сильно! — Дверь дергают.
Платон. Нарушитель — Платон Смолин, чтоб его. Но облегчения не наступает: он орет как зверь раненый. Вряд ли изнасилует или прибьет, все же кандидат наук. Хотя кто его знает. В таком-то настроении.