Следы на снегу - стр. 10
— Есть хочу… Есть… Дай, а то подохну…
Хозяин молчал.
Шараборин на мгновение замер, тупо уставившись на свои ноги.
— Покорми, — вновь, раздраженно заговорил он. — Пропадаю. Арыгы бар[6]?
— А деньги есть? — в свою очередь, спросил хозяин и усмехнулся. — Если есть, тогда и спирт будет.
Шараборин нехотя полез в карман. Он точно знал, что не имеет мелких денег, и, скрепя сердце, вынул и отдал сторублевку.
— Ну вот, сейчас и выпьем. И под хорошую закуску, — сказал хозяин, натягивая на себя ватную стеганую фуфайку. — Садись ближе к печи и обогрейся. Продрог, видно. Садись, я быстро вернусь.
Дверь открылась и вновь закрылась. Опять заклубился холодный воздух, но горячее дыхание раскаленной печи сразу съело его.
Шараборин пересел с койки на табурет возле самой печи. От усталости, от охватившего его тепла и спертого воздуха, от сырой невыделанной кожи и пересушенных валенок его начало размаривать. Он сразу опал, как перестоявшееся тесто, и тупым взглядом обвел комнату. Ее убранством служили кривоногий сосновый стол, два табурета, железная, видавшая виды кровать, заправленная меховым одеялом, и полка для посуды и еды, завешанная пожелтевшей от времени газетой. В углах большой слабо освещенной, с черными, закопченными стенами комнаты таились сумрачные тени.
Взгляд Шараборина остановился на узком окне, затянутом толстым слоем льда.
«Видно через него снаружи или не видно? — подумал Шараборин. Ему хотелось, чтобы он и сейчас, здесь в избе, был не видим никем. — Нет, не видать, шибко толстый лед…»
Шараборин с трудом осознавал, что сидит в избе, под надежной крышей, у горящей печи, а там, за этим вот окном, затянутым льдом, — лютый холод.
Под влиянием тепла и усталости в его затуманенной голове возникали разные картины.
Ему чудилось, что он еще бредет по тайге, продираясь сквозь чащобу, путаясь лыжами в заметенном снегом буреломе и валежнике, падает. Тогда он вскакивал с табурета с приглушенным криком и недоуменно водил вокруг глазами…
Хозяин вернулся в дом через полчаса. Он вынул из-за пазухи литровую бутылку водки, уже прихваченную у самого горлышка морозом, и поставил ее со стуком на стол, снял с себя ватник и бросил его на койку.
— Вот сейчас и погреемся, — проговорил Василий, потирая руки и заглядывая под газету на полке.
— Пора, пора… — глухо отозвался Шараборин. Он томительно выжидал, когда хозяин выставит на стол что-нибудь из еды.
Тот снял с полки и поставил на стол большую эмалированную миску со студнем, кусок холодного вареного мяса, несколько пшеничных лепешек, донышко от разбитой бутылки, наполненное крупнозернистой солью.
— Садись, непутевый, — с усмешкой пригласил хозяин гостя к столу и, взяв литровку в руки, ловким и несильным ударом выбил из нее пробку.
Шараборин, сделав над собой усилие, поднялся и, чувствуя, как дрожат ноги, придвинул табурет и сел.
Хозяин наполнил две жестяные кружки водкой. Своим большим охотничьим ножом разрезал на четыре равные части покрытый корочкой застывшего жира студень и разломил на куски лепешки.
— Пей! — подал команду Василий так резко, что Шараборин даже вздрогнул.
Он трясущейся рукой взял кружку, быстро поднес ее ко рту и залпом выпил всю водку.
— Ну как? — поинтересовался, усмехаясь, Василий, зажав в руке свою кружку.
— Учугайда[7] … — ответил Шараборин и жадно набросился на еду. В мгновение ока проглотил два куска студня, даже не прожевав их как следует, затем, круто посолив мясо, принялся за него. И лишь утолив первый голод, более спокойно произнес: