Следы Атомных богов - стр. 33

– Вернемся к Высшей воле, – напомнил инспектор.

– Я ж говорю, ночь – время чудес, даже эти, из обслуги, уходят из комнаты. Бывает, машинерия молчит – отдыхает, а бывает, включается сама и выдает каких-нибудь уродцев. Ваши крысы, может, как раз из таких.

– То есть непонятно кто, непонятно как и зачем включает эту вашу машинерию, и она делает измененных?

– В смысле – непонятно кто? Я ж говорю, сама включается, в костедробилке ни души.

– Но кто-то же ее включает.

– Бог, – серьезно ответствовал Анатолий.

– Какой бог? Атомный? Радий? Экс или, может, Уран?

– Я почем знаю, бог – он и есть бог и машина его. Вот и пользуется, а может, скучно ему, забавляется так.

Шейхер, как и кочегар, хранил молчание, слушая небезынтересный разговор.

– Следующий вопрос. – Да что ж это за расследование такое! Чем больше узнаешь, тем запутанней. Обычно – наоборот. – Пусть бог, но крысы в моем случае – крысы, изначальные, живые, кто-то же должен принести их во Двор для изменений.

– Так прошлые измененные и приносят. Какие только уроды не получаются ночью. Есть совсем без плоти – сплошная машинерия. Не знаю, где они прячутся днем, а ночью вылазят. Крыс не видел, а кого с улицы, из попрошаек у Двора, бывает, хватают. Потом могут вернуть, уже здоровым или еще худшим уродом. Одного парня – жуть – будто наизнанку вывернули, желудок, сердце снаружи, от них какие-то трубки идут, вместо легких – меха и головы нет, совсем – обрубок шеи, и только. Но он еще полгода прожил и даже соображал… чем-то, вот только говорить не мог, руками махал. А бывает, пропадают люди совсем, забирают – и не возвращаются. Одно слово – Высшая воля.

Слово было не одно, но Владимиров не стал умничать. Если дверги не соврали и его крыса – Высшая воля, тогда получается… ерунда получается. Всех этих людей убивает бог? Какой? И как с этим идти к Советнику?

– Отряд у храма Валаала занял места.

– Рауль, вместе с дружинниками закончили с машинерией.

– Как там на авеню масок?

– Подвозят, ребята на подходе!

Участок походил на растревоженный улей. Все куда-то бежали, что-то кричали, решали, доказывали.

– А я говорю, весь цех! Сам проверю, если хоть один не выйдет, хоть одна крыса проскочит, лучше бегите из Варосса сами. Или в тюрьму сами, все ясно?

Сновали курьеры, чтобы, отчитавшись и получив указание, припустить обратно.

Его не было двое суток, а такое чувство, что год. Инспектор Владимиров поймал пробегающего мимо Ульрике.

– Что, что случилось? Враг у ворот? – Хотя он сам недавно от ворот и никакого врага не видел. Может, тот подходит с другой стороны?

– Облава на крыс! Приказ Советника.

– В каком смысле – облава на крыс? На каких крыс?

– На городских, каких же еще? – удивился Ульрике.

– Всех?

– Ну да, атомные какую-то машинерию подогнали, она просто по улицам ездит, а крысы в округе как мертвые делаются. Ну, не совсем мертвые, оживают потом, нам только собирать успевай, ну и выносить. Всех подняли, даже гильдийцев и военных. Ювелиры взялись было протестовать, но Советник их живо приструнил, теперь лазят по канализациям как миленькие.

– Но… почему?

– Как – почему? Это ж они людей убивают.

Кабинет капитана Кареллы походил на ставку главнокомандующего во время решающей битвы.

– Как в квартале гончаров?

– Вроде всех собрали.

– Вроде или всех?