След молнии - стр. 29
– Вода – это жизнь, – говорю я.
– А нефть пить нельзя, – отвечает он старым лозунгом Защитников, который мы все слышали в детстве. Но что-то в его голосе звучит не так. На секунду лицо его затуманивается, и глаза вспыхивают ярким, почти металлическим блеском. Это поражает и заставляет обостриться мои инстинкты охотника на чудовищ. Но прежде чем я успеваю понять, что происходит, он хлопает ладонью по борту грузовичка. От неожиданности я вздрагиваю. – Удивлен, что эта штука еще на ходу. Сколько ей лет?
Я стряхиваю с себя это странное наваждение и откладываю все вопросы на потом.
– Будешь бить мой грузовик – пойдешь отсюда пешком. Это классика автопрома.
Все так. Полноприводный пикап «шеви» 1972 года выпуска. Вишнево-красный и хромированный, как королева красоты. Я не раз возвращала его из мертвых, и он никогда меня не подводил. Я ласково похлопываю его по борту и кладу опустевшую бутылку в кузов.
– Своего рода реликвия, не так ли? – спрашивает он.
– Настоящая сталь из Детройта. Он переживет любую машину, сделанную за последние пятьдесят лет. Всю эту дрянь из стекловолокна и пластика.
Он ухмыляется и смотрит на меня оценивающе.
– А ты шаришь в механизмах!
– Понимаю кое-что, – соглашаюсь я. – Обычное дело для резервации: не умеешь починить машину, значит, будешь перемещаться ножками.
– Да ладно, я не хотел тебя обидеть. – Он примирительно поднимает руки. – Просто сделал наблюдение.
– Ага. Вот и наблюдай с пассажирского сиденья. Пора ехать дальше. – Я прикидываю положение солнца, смотрю на съеживающиеся тени. – У нас еще час, потом придется делать остановку.
– Остановку? Еще даже не полдень.
– Вот именно. «Козлиная тропа», по которой мы едем, проходит через местечко Твин Лейкс. Можно остановиться там. Как раз будет полдень, а около трех часов дня поедем дальше. Иначе машина перегреется. А если она перегреется, нам придется бросать ее и возвращаться пешком.
– Мне показалось или ты говорила, что твой грузовичок – это какая-то супермашина?
– Нет, я сказала, что это классика, к которой следует относиться с уважением. После Твин Лейкс дорога превратится в полный находишгиш[39]. Перегрев – это очень плохо. Одна большая выбоина, и мосту конец. А ты можешь представить, как сложно заменить мост «Шевроле» 1972 года в наше время?
– Я уже начинаю переживать.
– Не волнуйся. Верну тебя Таху в целости. – Я открываю водительскую дверь и забираюсь в машину. Кай садится на пассажирское сиденье. – Если, конечно, ничего не случится.
– Мы останавливаемся, когда жарко. Мы не едем по плохим дорогам в темноте. Что может случиться плохого?
Я завожу двигатель и широко улыбаюсь, но мой взгляд невольно устремляется туда, где мы видели койота.
– Ну всегда есть риск нарваться на монстров.
Мы останавливаемся чуть позже полудня, как я и сказала – сразу за Твин Лейкс. Озер здесь, конечно, никаких нет[40]. Любая вода, которая была здесь когда-то, давно высохла.
Кай сидит, скрестив ноги, на пыльном клочке земли – в условной тени, отбрасываемой скалой. Галстук перекинут через плечо, но очки будто приросли к носу. Он жует кусок вяленого мяса, которым нас щедро снабдил в дорогу Тах. Мы отпиваем из одной фляжки, делая размеренные глотки – ровно столько, чтобы не пересыхало во рту. Если раньше было жарко, то теперь как в печке. Проведите на солнце несколько минут, и вы почувствуете, как начнет гореть ваша кожа. Вы ощутите себя тушкой, засунутой в микроволновку. На таком свирепом солнце не спасает даже наша естественная смуглость. Но как в любой пустыне – это сухая жара. Если под прямыми солнечными лучами невыносимо, то в тени на добрых двадцать градусов прохладнее. Поэтому я припарковала грузовичок как можно ближе к тенистой скале, накинула одеяло с подветренной стороны, чтобы закрыться от порывов пыльного воздуха, после чего мы с Каем разделили обед.