След лисицы на камнях - стр. 14
– Нет, он об этом не упоминал.
– Когда мы с ним разбирали в сарае выброшенные вещи, среди которых попалась та самая прялка, Андрей подошел ко мне и шепнул, что возле прицепа крутится мужик в куртке с капюшоном: похоже, собирается что-то украсть. И добавил, чтобы я не оборачивалась, иначе мы его спугнем. Я, конечно, сразу же повернулась. Там никого не было. Совсем никого. Пустой сад с выкорчеванными деревьями, даже зайцу спрятаться негде. Андрей принужденно засмеялся и сказал, что пошутил. Что это была проверка, а я ее не прошла. И еще была пара подобных случаев… Тогда я не придавала этому особого значения, расценивала как чудачество.
– Вам не страшно находиться рядом с ним? – не удержался Сергей.
– Не говорите глупостей. У всех свои маленькие странности.
– Вы сказали, у Веры Бакшаевой есть причины не возвращаться сюда, – вспомнил Макар.
– Она уехала из Камышовки после той трагедии…
– Какой трагедии?
– Пожара, – неохотно ответила Татьяна. – В девяносто первом году сгорел дом Бакшаевых.
Она отвернулась, еще сильнее кутаясь в свитер, словно надеясь спрятаться в нем от их взглядов.
– А почему одна сестра уехала, а вторая осталась? – Илюшин пристально смотрел на нее.
Татьяна вздохнула.
– Наде было семнадцать, Вере – девятнадцать… Надя была обычная, а Вера красавица. За ней ухаживали два парня; я имею в виду, ухаживали всерьез, с намерением жениться. Она дразнила их, провоцировала, в конце концов объявила каждому, что выходит замуж за его соперника. И один из них поджег избу. Вера спаслась… Но пожар был страшный… Вы представляете, что значит огонь в деревне, да еще и в мае? Мне было десять лет… Одно из самых жутких моих впечатлений за всю жизнь. Если честно, мне тяжело его обсуждать. Вы можете расспросить кого-нибудь другого. Здесь все об этом помнят.
Илюшин понял, что больше они от нее ничего не добьются, и подал знак Сергею: уходим.
– Спасибо, что нашли для нас время.
По ее губам скользнула насмешливая улыбка.
– Так странно слышать эти учтивые фразы… Я от них, оказывается, совсем отвыкла.
Илюшин сделал шаг к двери и вдруг замер. Взгляд его остановился на листе бумаги, упавшем со стола. Олени, выведенные черной тушью, будто бы без отрыва пера от бумаги, выстроились тесным рядом; кроны их рогов, переплетаясь, образовывали сложный орнамент.
Сергей тоже увидел его. Память кольнуло неуловимое воспоминание.
Илюшин поднял лист.
– Это ваша работа? – небрежно спросил он. До такой степени небрежно, что Бабкин насторожился.
– Моя. – Татьяна выхватила рисунок из его пальцев и спрятала за спиной. – Что вы собираетесь делать дальше?
– Ну, мы обошли почти всех жителей… Осталась еще пара человек. Кстати, не скажете, где нам найти мужа Яковлевой?
– Бориса Ефимовича? Он умер два года назад.
– Ты понял, кто она такая? – возбужденно спросил Илюшин, едва они отошли от дома.
Сергей боролся с желанием обернуться и узнать, смотрит ли им вслед хозяйка дома. Теребит ли при этом длинными своими пальцами кончик русой косы, небрежно перехваченной резинкой? Прикусывает ли его пухлыми своими губами? Стягивает ли свой бесформенный мужской свитер, монашеское свое одеяние, ничего, сволочь такая, не скрывающее, ныряет ли нагишом в прохладные волны, обильно ли струится вода по намокшей косе, когда она выходит на берег?