Славянин - стр. 95
Мама дорогая, как же к тебе подступиться, железный ты наш дровосек? Скорее всего, женская ипостась Лихого, при свете факелов, укрепленных на стенах по всему промежутку коридора, черниговского рыцаря не впечатлила. Глазки строить бесполезно.
–Ты, – растягивая, цедя слова, спросил черниговский витязь, – кем будешь, девица?
А цель была так близка! Ну, что б тебе сказать? Чем запудрить мозги? Что делать? Голова просчитывала варианты, глаза сканировали объект, пытаясь найти слабое место. Думай-думай-думай! Нетороплив, но это может быть элементарная обманка. Весь, буквально с головы до ног одет в броню, голой рукой железо не пробить, ножом можно лишь поцарапать. Думай! Открыты губы, нос и глаза под полумаской. Думай! Губы, нос, глаза.
Есть! Спасибо нашим учителям! Гонявших нас в хвост и в гриву, до отвращения натаскивавших на принятие самостоятельных нестандартных решений. То, что многие из нас живы, есть их половинная доля.
Между тем, черниговец с какой-то показной ленцой в движениях тела и конечностей, приближается на шаг, еще на шаг.
–Я, Млава! – Егор в свою очередь копируя манеру общения с Лисом Волгавиной дочери, в складках поневы пытался распустить шнурок на кисете. При приближении «железяки» еще на шаг, показалось, что бисеринки пота проступили даже в тех местах, где их быть не может. – Вот, принесла!
Проклятый шнурок поддался, пальцы просунулись в горловину и зачерпнули порошок. Протянутая ладонь раскрылась у самого лица врага, заставив того, заглянуть в нее.
–Вот! Ф-ф-у-у!
Купленный перед обедом у восточного купца сахар, перетертый с перцем в пыль, приготовленный на всякий случай для того, чтоб сбить собак со следа, Лихой сдул с ладони в лицо воину.
–А-а-чхи! В-в-а-а!
Попавшая на влагу сухая субстанция в момент растворилась, залепляя глаза, а перец тысячью крупинками въедаясь в капилляры, сделали свое дело, вывели из строя броненосца, все-таки имевшего свою Ахиллесову пяту. Он сбросил шолом, воя раненым лосем, руками раздирая глаза, чихая и мучаясь, упал на колени, но все же слепо выставив перед собой руку, в попытке дотянуться до обидчицы. Егор выдернул из рукава шелковый шнур, перепрыгнул через «гору железа», на автомате привычно набросил удавку на шею противника, уперев колени ему в спину, скрестив руки, что было сил, потянул на себя. Шуму-то, шуму! Последние конвульсии и человек обмяк. Все. Ф-фух!
–Здоровый бычара! – отдышавшись, изрек Лиходеев.
Однако время.
«Ага! Эк, ты его!»
Вот она, дверь закрытая на засов. Отбросив средневековый шпингалет, слонячьего размера, распахнул створу.
–Ладослава!
Из-за занавески послышался знакомый голос.
–Кто меня кличет?
В три прыжка сократил расстояние, отбросил отделявшую от девы полоску тяжелой материи, вгляделся. При свете крохотного каганца, на кровати поджав под себя ноги, стараясь рассмотреть посетителя, щурясь, сидела княжна.
–Это я, Лихой!
–Ты-ы? Ты!
–Да, я! Я! Вот одежда. – Бросил на кровать потрепанную суму. – Быстро одевайся, уходим.
–Ты!
Вскочив, бросилась на шею. Обняла, роняя слезы. Ревела белугой как простая девка.
–Ты!
«Поторопи ее!»
Да ясно!
Зашипел, как обозленный кот:
–Не поторопишься, оба пропадем. Живее, коза драная!
Наконец-то сподобилась внемлить мудрым речам. Не стесняясь, сбросила дорогой наряд, стала напяливать на себя одежду простолюдинки. Лихой стоя у дверного косяка, контролировал коридор.