Славянин - стр. 22

«Сходи, – сказала, – Беловод в мертвую весь. Только рано утром, до света иди! Отрок в ней замерзает, приюти его, жизни научи, несмышленыша. Оба вы с ним увечные. Нет, не телесно, души у вас до дна считай, выгорели. Вот и обопритесь спина к спине. Глядишь, сам к жизни вернешься, совсем ведь закис, себя жалеючи, воин».

Вот и думай, в руку ли сон, али какой дух лесной, нечистый, проснулся от спячки, побаловать восхотел. Оно и правда, закис. В капище почитай, года четыре не хаживал.

Метель к рассвету угомонилась, завалив избенку сугробами. Кое-как по-ночи выбравшись из теплого жилья, Беловод, одетый в короткий полушубок, перепоясанный ремешком с мечом, в шапке из бобра на голове, оставляя за собой траншею по рыхлому глубокому снегу, не путаясь и не петляя, пошел в сгоревшее село.

Не совсем еще и развиднелось, когда озираясь по сторонам, пытался понять, где может быть тот отрок, которого разыскать потребно. Выходило так, что ежели у тех двух сараев на отшибе, никого не сыщет, знать сон одно баловство.

Пригляделся. Чуть заметный пар поднимался над сараюшкой. Так парует в берлоге ведмедь. Подойдя, услыхал едва различимое дыхание в сене. Спит, значит. Ага! Ништо, Беловоду торопиться некуда, подождет.

-3-

«Всему, что необходимо знать, научить нельзя,

учитель может сделать только одно – указать

дорогу».

Житейская мудрость

Начиная обучение, Беловод заставил ученика взять в руку круглый щит, больше похожий на обрезанные по кругу плохо обработанные сбитые между собой доски. Тяжелый и громоздкий для нынешнего Егора, он чуть ли не перекосил его, тянул к низу. В другую руку пришлось брать самое настоящее дубье, очищенное от веток и коры, и тоже имеющее не такой уж и малый вес. Сам, с такой же дубиной, встал напротив, показал основные стойки пешего воина. На первом уроке вся техника сводилась к коротким ударам из-за щита или же укола. Заставлял постоянно передвигаться по очерченному кругу, меняя положение ног, поворачивать тело по сторонам. Лиходеев и предположить не мог, что старик настолько изворотлив, загонял его до изнеможения. Семь потов сошло за время занятия, и это несмотря на то, что мышечная память работала как часы. Сцепив зубы, на «нерве» и самолюбии выдерживал «издевательства» наставника Лихой только теперь понял, случись взять в руки меч и выйти на поединок, он бы точно погиб, и в очень короткий срок.

Уже отдышавшись от понимания первых познаний, и на пару с учителем сидя на лавке у избенки, прислонившись спиной к шероховатым бревнам стены, оба щурились на яркое, но не горячее весеннее солнце. Егор ощущая, теперь уже тупую боль в гематомах на теле, спросил:

–Старче, я конечно небольшой специалист в бою на мечах…

–Это точно, совсем небольшой.

–Ну, да. Так вот, то, что ты мне сегодня преподал, кажется простым. Эдак за короткое время любого можно натаскать, и будет он мечником не хуже других. Так ведь?

–Прав, Егорий, натаскать можно любого. Чего сложного мечом махать? – хитрая улыбка промелькнула на лице аборигена.

Это было так непривычно Лихому. За два месяца прожитых на берегу скованной льдом реки, улыбался Беловод чуть ли не впервые.

–В иных городах у ворот и стоят такие, как ты сказал, натасканные дружинники, то ли из мастеровых, то ли из смердов набраны. А, чего? Им и надоть всего-то монету за провоз собирать, да сами воротины на ночь закрыть, а поутру отпереть. Много ума потребно для действа сего?