Славный судный день - стр. 16

– Как ты себя чувствуешь сегодня? – доносится, как из-под воды.

– Как обычно, – пожимаю плечами, оставляя глаза закрытыми. – Вроде бы и нормально, а вот ощущение, что теряю что-то важное.

– Ты говорил, что в последнее время тебе легче. Это связано с твоими новыми друзьями? Лоренц и Марика, кажется? Как часто ты общаешься с ними?

– Пару раз в неделю видимся. Переписываемся в мессенджерах каждый день. Читаю блог Мары про фотографии. Ларри зовет походить с ним в зал, но мне не хочется… Позавчера ходили на территорию заброшенного завода, кормили там котов, – невольно улыбаюсь. – Ребята стали для меня чем-то важным.

– Ты больше не чувствуешь себя одиноким?

– Я никогда не чувствовал себя одиноким, Нора, – открывая глаза и поворачиваю к женщине голову. – Мы никогда не бываем одни, – и тут же прикусываю язык.

Она хмыкает, но не акцентирует внимание. Однако галочку в записной книжке ставит.

Пекло! Опять лишнего сморозил.

– Знаешь… С Марой и Ларри тепло и комфортно, – спешно возвращаюсь к ним в диалоге, и даже сейчас чувствую, как они меня спасают. – Сначала было странно, а потом… стало легче. У нас много общего, но есть вещи, которые я все равно не могу полностью открыть, даже когда хочется. Ради их благополучия в первую очередь. Бывают моменты, когда все равно чувствую, что теряю связь с реальностью. Могу целыми днями думать о каком-то моменте, а потом понять, что это вовсе не то; или этого и не было. Временами накатывает. Даже во время работы. Вроде бы все хорошо, я сосредоточен, состояние стабильное, но внутри всё как будто не в порядке.

– Я хотела поговорить сегодня с тобой о твоем интересе к мифологии, если ты позволишь.

В комнате на несколько секунд воцаряется тишина.

– Тема всегда была где-то рядом со мной. Мой дед был именитым профессором, преподавал теологию в университете. Он изучал сказания с литературной и исторической точки зрения, – слова даются мне тяжело; они будто заучены. – Ведь за любыми сказками скрывается что-то важное, верно? Культурный код.

– Разумеется, – кивает Нора, ее взгляд остается мягким, но пристальным. – Сказки, мифы, предания… За ними стоят страхи, надежды и мировоззрение людей ушедших эпох. А твой дед… он сосредотачивался на каком-то конкретном аспекте? Насколько мне известно, знания в Государстве по теме достаточно ограничены, а преподавание ведется по строгим программам.

Я сглатываю. В горле пересохло, хотя в комнате совсем не жарко. Кондиционер тихо жужжит в дальнем углу.

– Он работал строго по программам, – отвечаю сухо.

– Работал?

– Уже на пенсии, – ложь легко срывается с губ. Сырая земля хранит секреты, и нужно помнить придуманные для новой жизни легенды, чтобы не разделить с ней эти тайны. – Его исследования касались только текстов, которые признавались литературным наследием.

– Как думаешь, кто-то может верить в эти тексты? Не как в сказки, но как в священное писание?

Отвожу взгляд. Мой голос становится ниже, почти шёпотом:

– Не знаю. Может быть. Иногда вера – это просто попытка понять.

Мне кажется, что воцаряется долгая тишина, которая давит на виски; в эту долю секунды я хочу обратно забрать свои слова. Но Нора спокойна. И пауза коротка.

– Я тоже так думаю, – говорит она, скорее чтобы я чувствовал себя легко. – Это увлекательная тема. Мне с детства нравились Сказки Севера. Да, они жестоки временами, но в них кроется характер людей, живших в таких неприветливых и тяжелых условиях. А что ты чувствуешь, когда сталкиваешься с их текстами, может мифологическими образами в кинематографе, музыке, литературе? Они ведь, так или иначе, уже вплетены в нашу культуру.