Славный парень - стр. 3

Когда незнакомец приблизился и сел за стойку, Тим уже смотрел на свой стакан с пивом, словно перед ним – священный сосуд, а он размышляет над тайным значением его содержимого. Такая поза демонстрировала, что он, в принципе, открыт для разговора, но не стремится к общению.

Если бы первые слова незнакомца предполагали, что тот – религиозный фанатик, человек, помешавшийся на политике или просто дурак, выражение лица Тима переменилось бы. Читаемое на нем раздумье уступило бы место едва подавляемому стремлению пустить в ход кулаки. В такой ситуации редко кто из его случайных соседей по барной стойке пытался второй раз наладить контакт.

Тим предпочитал посидеть в этом храме в тишине, но и не отказывался от приятного разговора. И нужно отметить: достойные собеседники попадались довольно часто.

Если человек сам инициирует разговор, ему всегда сложно поставить последнюю точку. Но когда первым заговаривает другой, возможностей для окончания разговора куда как больше.

Тут подошел и еще не зачавший детей Руни.

– Что будем пить?

Незнакомец положил на стойку толстый конверт из плотной коричневой бумаги и накрыл его левой рукой.

– Может… пиво.

Руни ждал, вскинув брови.

– Да. Хорошо. Пиво.

– Из бочкового могу предложить «Бадвайзер», «Миллер лайт» и «Хайнекен».

– Ясно. Что ж… тогда… полагаю… «Хайнекен».

Голос у незнакомца был тонкий и напряженный, как натянутая струна, слова слетали, как птицы с провода, с неровными интервалами.

К тому времени, когда Руни вернулся с пивом, незнакомец уже положил деньги на стойку.

– Сдачи не нужно.

Сие предполагало, что второго стакана не будет.

Руни прозвал Тима сосунком за его способность просидеть долгий вечер за двумя стаканами пива. Иногда Тим даже просил несколько кубиков льда, чтобы охладить содержимое стакана.

И пусть пил Тим мало, он знал, что первый глоток нужно делать сразу, когда пиво самое холодное, только что вылившееся из крана.

Как снайпер, обнаруживший цель, Тим сосредоточился на своем стакане с «Бадвайзером», но, как и всякого хорошего снайпера, его отличало хорошее периферийное зрение. И он видел, что незнакомец так и не прикоснулся к поставленному перед ним стакану с «Хайнекеном».

Этот парень, похоже, не был завсегдатаем таверн и, несомненно, не хотел оказаться и в «Зажженной лампе» в этот вечер, в этот час.

– Я пришел раньше, – наконец выдавил тот из себя.

Тим не мог сразу сказать, нравится ли ему такое начало разговора.

– Наверное, каждому хочется прийти первым, чтобы оценить обстановку.

Вот это Тиму уже определенно не понравилось. От незнакомца шли нехорошие флюиды. Нет, ощущение, что рядом с ним оборотень, у Тима не возникало, но появилось подозрение, что этот парень его утомит.

– Я выпрыгнул из самолета с моим псом.

С другой стороны, наилучшие воспоминания оставляли разговоры за стойкой с эксцентричными людьми.

Настроение Тима улучшилось. Он повернулся к парашютисту.

– И как его звали?

– Кого?

– Пса.

– Ларри.

– Странное имя для собаки.

– Я назвал его в честь брата.

– И что подумал по этому поводу брат?

– Мой брат мертв.

– Печально.

– Он умер давным-давно.

– Ларри понравилось спускаться с неба на парашюте?

– Ему не довелось. Он умер в шестнадцать лет.

– Я про пса Ларри.

– Да. Вроде бы да. Я заговорил об этом только потому, что желудок у меня скрутило в узлы, как и в момент нашего прыжка.