Слава – вещь липкая - стр. 12
Я что-то старательно говорил в рифму, лица же моих собутыльников с шевелящимися губами сперва закружили вокруг меня, а затем запорхали, будто бабочки на ромашковом поле. Потом среди веселых бабочек я узнал нашего участкового и радостно хотел его приветствовать, обнять да поцеловать троекратно, однако блюститель порядка радости моей не понял и прижал меня лицом к чему-то скользкому и клейкому. Цветочное поле испарилось, отставив после себя запах какой-то блевотины и кислой капусты. Правда, пролежал я в клейком недолго и куда- то упал. Вроде, под стол. Под столом пахло приятнее – собакой. Из-под стола я безуспешно пытался подслушать разговор участкового и Лехи. Беседа наверху часто прерывалась стаканным звоном. О чем они говорили, мне из-под стола понять так и не удалось, но я ясно слышал что-то про должность министра внутренних дел. Услышав про министра, я почему-то загрустил о Любке. Вот ведь стерва какая, а я на ней еще жениться собирался. Хорошо, что не успел. И, вдруг, мне стало до ужаса весело, я закричал о том, что помню чудное мгновенье и радостно впился зубами в чью-то мохнатую ногу. Нога задергалась, заскулила и больно оцарапала мне щёку…
Глава 5
– Андрей, Андрей, – кто-то назойливо тормошил меня за плечо. – Да проснись же ты, наконец! Андрей!
Я попытался открыть глаза. Получилось, но не с первого раза. С первым разом получилась осечка да приступ тошноты. В организме у меня было всё плохо. Попробовал справиться с непослушными веками еще раз, а потом еще. С третьей попытки получилось. Глаза приоткрылись и мне стало вовсе нехорошо. Такого ужасного состояния своего жилища, я не видел никогда. По избе были разбросаны стулья, табуретки и люди. Сам-то я проснулся на диване, а вот Тодор, Кокос и Степанчик жалостливо похрапывали на полу. По правую руку от Кокоса лежала соседская собака неизвестной породы и не менее жалостливо повизгивала. Леха с участковым спали на моей кровати валетом. Кругом всё звенело, и было холодно. И вот этот холод, по всей видимости, помог мне с соображением. Через некоторое время мой, терзаемый тупой болью, мозг смог сообразить, что вырвала меня из объятий похмельного сна тетя Дуся. Она что-то говорила мне, продолжая надоедать действием моему плечу. Я напрягся.
– Ты бы сходил к Любкиному магазину, – пробились в моё сознание слова соседки. – Узнал бы там насчет неё. Вторую, ведь, ночь девка дома не ночевала. Не случилось ли чего? Я бы и сама сходила, но у меня в спину вдруг на нервной почве вступило. Сходи.
– Не пойду, – с превеликим трудом смог я разлепить спекшиеся губы, – мне печку топить надо. Холодно.
– Так я истоплю! – радостно заверещала тетя Дуся и ловко поставила меня на ноги. – Сходи в магазин. Спроси, чего это она домой не показывается? Живая, ведь… Люська Катина вчера её в городе видела. Сходи. Я тебе и на пиво дам.
С пивом тетя Дуся хорошо придумала. С пивом оно полегче будет. Идти-то все равно надо. Без этого сейчас никак. Мне молву народную надо срочно опровергать, пока клеймо маньяка намертво не приклеилось. Нельзя терять ни минуты! И нужны мне для опровержения факты. Достойного опровержения без фактов никак случиться не может. И я им эти факты раздобуду. Приведу Любку в деревню, покажу её народу, чтоб он успокоился и не думал про меня черт знает что! А то ишь ты….