Слава России - стр. 79
– Кто? – вскинулся княжич.
– Кавгадый и Юрий. Они боятся, что князь приедет в Орду и изобличит их ложь. Они убеждают Узбека, что он не приедет… А он уже скоро будет здесь. Совсем скоро, если ваш Бог убережет его.
– Откуда ты знаешь?
– У Кавгадыя есть лазутчики, и они донесли ему о приближении князя. У меня тоже есть верные люди, и они донесли мне о вестях, полученных этим шайтаном, и о том, что убийцы уже скачут навстречу твоему отцу…
Константин отер выступившие слезы и перекрестился:
– Пресвятая Богородица, защити раба Твоего Михаила!
– Молись, молись своим богам, бедный княжич, – печально произнесла Баялун, поднимаясь. – Молись здесь, здесь тебя никто не тронет, – с этими словами она поцеловала отрока и скрылась за пологом, не желая мешать ему.
Услышала ли Богородица сердечную сыновнюю молитву, или же убийцы оказались не расторопны, а только уже на другой день тверской князь в сопровождении свиты въезжал в Орду, готовый дать пред лицом хана ответы на все возводимые на его голову обвинения. Константин бросился на шею отцу, едва тот сошел с коня:
– Батюшка! Живой! Слава Богу!
– Помилуй, отчего же не быть мне живым?
– Оттого, что Кавгадый и Юрий послали злодеев убить тебя на пути!
– Вот как? Я предчувствовал такой разбой с их стороны и поехал другой дорогой, – усмехнулся отец, внимательно глядя на Константина. – Ты не болен ли? Похудел, бледен…
– Вчера хан хотел убить меня, и, если бы не заступничество ханши, то тебе, батюшка, уже не застать бы меня в живых…
Лицо отца потемнело, и он с силой привлек княжича к груди.
– Злодеи! Звери! Они ни перед чем не остановятся, чтобы извести нас!
– Ах, батюшка, и зачем ты только приехал?! – воскликнул Константин, поднимая на родителя полные слез глаза. – Ведь они не помилуют тебя! Они крови твоей хотят! Хан теперь в лютом гневе и поверит всякому навету против тебя!
– Что же я должен был делать? Если бы я не приехал, хан тем более счел бы, что я виновен перед ним, а потому не являюсь ему на глаза, что я крамолу кую против него.
– Ты мог бы не ехать сам, а прислать еще кого-нибудь из братьев.
Отец покачал головой:
– Сын мой, не тебя требует хан, но меня. Моей головы он хочет. Во Владимире меня встречал ханский посол Ахмыл. Он предупредил, что если я не явлюсь в Орду через месяц, то хан пойдет на Тверь войной. Если бы я уклонился от поездки к хану, то отчина наша была бы опустошена, и множество христиан избито. Да и сам я не избег бы тогда смерти. Не лучше ли положить мне свою душу за многих?
В ясных очах отца Константин прочитал спокойную и непреклонную решимость принять, если потребуется, мученичество. Это был человек, готовый к борьбе, но в то же время уже отрешившийся от мира и всецело предавший себя Божией воле. В этом самоотвержении черпал князь спокойствие и ясность духа.
Хан принял его с честью, не спеша по совету Баялун творить бессудную расправу. Однако, суд, назначенный им, оказался равносилен приговору, ибо и главным судьей, и обвинителем Узбек поставил одного человека: Кавгадыя. Горько плакал, узнав о том, Константин, а отец сохранял спокойствие, укрепляя силы чтением Святого Писания и молитвой.
Недолог был неправедный «суд». Все измышленные Кавгадыем и другими лжесвидетелями вины были признаны «судьями»-соумышленниками за истину и объявлены всемогущему хану.