Слава России - стр. 126
– Тятя, этакую крепость ляхам никогда не взять! – с восторгом восклицал Иван, когда отец показывал и разъяснял ему все эти премудрости.
– Будем уповать на то, Иванушка!
Отцу в ту пору было 39 лет. Муж во цвете сил! Уже самая ладная богатырская фигура его внушала уверенность, а слава о нем, как о доблестном воине и человеке справедливом, укрепляла в горожанах веру в то, что новый воевода сможет защитить их от грядущего нашествия.
Злополучный Царь Василий Шуйский, борясь с самозванцами и разбойниками, наводнившими Русскую Землю и ввергающими ее в нескончаемую смуту, призвал в помощь себе шведских наемников, обещав им в награду Корельский уезд. Речь же Посполитая, находившаяся в войне со Швецией, использовала сие обстоятельство, чтобы пойти войной и на разрываемую смутой Русь. Ляхи не могли смириться с тем, что русские свергли с престола их ставленника – самозваного царевича Димитрия. Того самозванца с его воровскими отрядами воевода Шеин громил еще в 1605 году. Наголову разбив их под Добрыничами, он в дальнейшем до последнего отказывался присягать Лжедимитрию.
Правление польского ставленника оказалось недолгим. Самозванец был женат на дочери польского магната, насаждал на Руси польские порядки, попирал православную веру. Через него самая Римская церковь надеялась осуществить свою давнишнюю мечту по окатоличиванию Русской Земли. Но не потерпели русские глумления над святынями своими, убили вора и развеяли его прах.
Худо было, однако, что восшедший на престол Царь Василий не имел поддержки в народе, не имел и законных прав на Мономахов венец. Незаконный Царь боролся теперь с тушинскими и прочими ворами, а шведы и поляки делили русские земли… В таком-то прямо бедственном положении воеводе Шеину вручена была судьба главных западных ворот Московского Царства – Смоленска…
– Запомни, Семушка, запомни и детям передай: дед твой не преступником и предателем был, но героем и мучеником, врагами оболганным! Слышишь ли, Семушка?!
– Слышу, тятя! И никогда не постыжусь дедова имени и носить его стану с гордостью!
Иван прижал голову сына к груди, поцеловал ее запекшимися губами. Промерзшая колымага, в которой везли их под стражей в далекую ссылку, подскакивала на ухабах, и каждый толчок приносил неимоверные страданию разбитому, непослушному телу. Стражники, коих не видел теперь Иван, могли бы проявить милосердие, прервать путь, перенести больного в теплую избу, о чем молила их его жена, но они были людьми крепкой души, и мольбы страдальцев не трогали их. Может, и к лучшему?.. Иван уходил без сожаления. Скоро он снова встретится с отцом в вечной радости, скоро прекратятся мытарства и унижения. Только семейство жаль… Что станет с несчастною матерью, на старости лет лишенной всего и обреченной на такие муки? С женой? С малолетним Семушкой?
– Ты, тятенька, поправишься! Ты еще сам внукам рассказывать будешь, как вы с дедом за Смоленск бились!
– Нет, Семушка, нет… Час мой близок. Мне бы лишь тебе досказать, пока язык мой еще повинуется мне…
Война началась летом 1609 года. Ляхи под водительством самого Сигизмунда III явились под стены Смоленска. Велика была рать их! 12,5 тысяч человек: ляхи, татарва, венгерские и немецкие наемники. А к тому более 10 тысяч запорожцев… Против них было лишь пять с половиною тысяч русских. Крепость, впрочем, снабжена была большим числом пушек, значительными запасами оружия и продовольствия. При приближении противника к Смоленску воевода приказал выжечь окружавший город посад. Так ляхи были лишены укрытий для подготовки внезапной атаки и жилищ на зиму.