Слава России - стр. 113
– Смелы твои слова, отче, – голос Царя был по-прежнему ровен. – Но я люблю тех, кто говорит со мною смело и от сердца, в ком нет лукавства.
Поднявшись на ноги, он шагнул к столу, на котором расставлены были в неоконченной игре шахматы, и некоторое время задумчиво смотрел на них.
– Знаком ли ты с этой игрой, отче?
– Нет, Государь. Мой удел молитвы и…
– Ложного смирения я не люблю. Мне хорошо ведомы труды твои. Потому оставь говорить об одном лишь молитвенном уделе Нилу и Вассиану…
Длинные пальцы вдруг быстро передвинули по доске одну из фигур, и этим броском был повержен черный ферзь, со стуком упавший на стол.
– Значит, так тому и быть, – сказал Царь и повернулся к игумену. – Прости меня, отче! Я с тем и призвал тебя, чтобы просить твоего прощения. Я знал про новгородских еретиков, но думал, что главным занятием их была астрология…
– Государь! Мне ли тебя прощать?.. – воскликнул Иосиф, пораженный этим внезапным явлением царского смирения и смутившись собственными, только-только свысока произносимыми поучениями. Оказывается, Государь уже все осознал и решил, и игумен стучал в открытые двери.
– Нет, отче, пожалуй, прости меня!
– Если ты подвигнешься на нынешних еретиков, то Бог простит тебя!
– Можешь не сомневаться, отче, что я исполню свой долг.
Государь преклонил голову, и Иосиф благословил его.
На другой день Собор вынес свое постановление: «Новии еретицы, не верующие в Господа нашего Иисуса Христа, Сына Божия, и в Пречистую Богородицу, и похулившеи всю седмь Соборов святых отец, и их ересеначальствовавшии в русстей земли, и вси их поборници и единомысленници, и развратници православной вере христианстей, да будут прокляты!»
***
«Долг» – это слово Елена слышала с младенчества от отца и матери. Долг русской Великой княжны, русской Царевны помышлять лишь о благе своего Отечества и веры, от всего прочего надлежит отречься ей. Все же, отправляясь из родных пределов в Литву, юная Царевна лелеяла робкую надежду на счастливый жребий. Ведь благословил же Бог счастьем ее мать, жившую с отцом в любви и согласии и подарившую ему девятерых детей…
Конечно, брак самой Елены изначально не предполагал быть легким. Мать выходила замуж за православного Царя, дочь же, напротив, отправлялась к жениху-латинянину, союз с которым должен был закрепить мир между двумя странами. Вот, только хлипкою оказалась эта скрепа, и мир очень скоро затрещал по швам…
– Будь проклят тот день, когда я дал согласие взять вас в жены! – узкое, бледное, обрамленное длинными темными волосами, лицо Александра перекошено от гнева, дрожат в бессильной ярости губы. Кажется, еще миг, и он ударит стоящую перед ним жену. Или же вовсе убьет…
– Чем я заслужила гнев Вашего Величества? – с мукой спрашивает Елена, молитвенно смыкая ладони.
– Вы не можете даже дать мне наследника!
Больно ударяют эти слова после двух потерянных детей, коих не смогла она выносить…
– Если бы вы любили меня больше, а ваша мать и приближенные не оскорбляли меня во всякий час!.. Не ненавидели меня!..
– Поблагодарите за это вашего волка-отца!
– Мой отец никогда не нарушал своего слова!
– Черта ли мне до его слов?! Вы! Вы моя жена! И должны повиноваться моей воле, а не его!
– Я должна…
Тонкие пальцы в ярости смыкаются на горле Елены:
– У жены Великого князя Литовского есть один долг! Подчиняться мужу и дать ему наследника! Вы же не желаете ни того, ни другого… – рука мужа бессильно опускается. Вспышка ярости отступает, и на смену приходит усталая горечь. – Будьте прокляты и вы, и ваш отец, который решил сжить меня со света…