Слава КВКИУ! - стр. 9
– Так ведь самолёт очень большой! Ему скакать как воробышку трудно! – доходчиво объяснила мама.
– А красивая тётя, которая нас конфетками угостила, всегда в этом самолётике летает?
– Пожалуй! – подтвердил папа.
– И она билеты тоже долго, как и мы, в кассе достаёт? – не угомонилась девочка.
– Так ты её и спроси! – предложил папа.
– Только когда конфетки закончатся! – согласилась девочка. – Тогда позову и спрошу! И не волнуйтесь! Сказать «пожалуйста» я не забуду! – и сразу без паузы опять. – А почему пузырьки в моём стакане не тонут?
– Потому что очень лёгкие, вот и всплывают! – посмеялась мама.
– Всегда легкие? – уточнила егоза.
– Ну конечно, всегда! – подтвердила мама.
– А как же их в стакане утопили? – не унималась дочь.
– Всё, Дашенька! Помолчи хоть немного, а то самолёт не взлетит! – решил остановить поток вопросов папа.
Не тут-то было! Её здоровое любопытство, казалось, не иссякнет никогда:
– А если он не взлетит, мы на поезде поедем? А если летчики забудут моторы на земле?
– Тогда точно придётся возвращаться! – ответила мама, смеясь.
– А как наш лётчик дорогу в Москву знает? Он что же, в воздухе ее видит?
– Конечно! – подтвердил папа.
– Ты не обманываешь? Ведь на воздухе дорога совсем без краёв!
– Всё равно он знает! – выразила уверенность мама.
– А если станет темно?
– Дашенька, летчик всегда смотрит по специальным приборам… – принялся деловито объяснять папа, но дочка не дослушала:
– Понятно, понятно! На тех приборах крупно написано: «Если налево полетишь, в Москву прилетишь! А если прямо, то… Тогда куда? – заставила загрустить родителей Даша.
– А как мне быть, если я захочу на воздух? – не унималась дочка. – Надо летчику сказать, да? А разве он меня без вас выпустит? Он на ключ закрылся или просто так? Надо постучать к нему, да? А если он испугается и потому забудет дорогу?
4
Мой самолёт вырулил на взлётную полосу и затаился перед тем, как врезаться в небо. Потом напрягся, сильно загудел моторами, задрожал огромным серебристым телом и побежал изо всех сил.
Всё чаще застонали от ударов стыки бетонных плит, но мой «Ту» оставил их в покое, резко задрав прозрачный нос, он устремился в высоту, оставив внизу множество земных проблем, оставив позади себя мою Казань.
За несколько взлётных секунд я не успел разглядеть зону отчуждения вдоль взлетной полосы. А с нею у меня многое связано. Что осталось только в воспоминаниях. Но формировались они не в современном, большом и красивом, а ещё в старом аэропорту очень старой и сплошь деревянной Казани с чудовищно грязной главной улицей Николая Баумана, на которую без стеснения жители выливали помои.
У меня всё было ещё в том аэропорту, который от крашенного кирпичного сарая отличался, пожалуй, лишь затейливым украшением на крыше – маленькой остроконечной башенкой.
Раньше аэродром вплотную примыкал к окраине Казани и к ряду капитальных казарм военного авиационно-технического училища. Те казармы, краснея кирпичом в три этажа, казались махинами среди одноэтажных лачуг местных жителей.
От казарм до аэродрома, где курсанты сутками напролёт осваивали свои самолеты, лишь бы поскорее на фронт, было рукой подать. Значит, меньше времени тратилось на суету. И всё равно, иной раз даже на обед не ходили, лишь бы закончить запланированное в срок.