Сладкое слово – месть - стр. 24

– Хорошо, спустим все на тормозах. Время – лучший лекарь. Прими таблетку, завтракай и отдыхай. Мне пора.

– Еще один вопрос, когда я могу покинуть эту тюрьму?

– Это решает мой хозяин. До встречи.

У Кати промелькнула дерзкая мысль, не зря же она училась на юрфаке и занималась в секции единоборств. Ей ничего не стоит скрутить Алевтину, отнять ключи и бежать. Но здравый смысл остановил страстный порыв. Ей же неизвестно, что там творится за дверью. Вдруг там притаился какой-нибудь лоб с дубинкой в руке, и попытка бежать нарушит тот тайный первоначальный план действий, какой созрел у нее после того, как она поняла, что ее похитили. Попытка бегства насторожит тюремщиков, ведь она мало чему поверила из слов Алевтины. Надо уметь держать удар и исподволь готовить побег, если принудят к работе в казино. А то, что это будет именно принуждение, Катя теперь не сомневалась. Она по-прежнему не знает, что сталось с Вовчиком, надо проверить факты, в конце концов, этот ход подсказывает изучение юриспруденции.

С такими мыслями Катя принялась завтракать. Но таблетку пить не стала. Она способна управлять собой без допинга.

Вера Андреевна Луговая всегда видела себя одинокой горошиной на обширном столе жизни, хотя у нее были все данные для того, чтобы эта горошина дала всходы многочисленной семейной поросли. Умна, красива, целомудренна, чего так не хватает людям в наш атеистический век, но горда до высокомерия, насмешливая однолюбка.

Сколько по ней сохло парней! Но человек в своей любви эгоистичен и жесток. Что поделаешь, так было и так будет. Невзаимная любовь приносит страдания. Страдали по ней, не находя участия, страдала она. Неписаный закон никто не властен отменить, как не отменишь смены дня и ночи.

Вера влюбилась в него на комсомольской конференции. Сначала был восторг от его пламенного выступления с трибуны, потом тихое признание того, что образ этого человека вошел в нее с такой силой, с какой пробивает трава асфальтовый панцирь. Он жил в ней дни и ночи. И Вера невольно стала искать встречи.

Это оказалось просто. В школьном комитете комсомола она отвечала за прием в его ряды, он курировал этот вопрос в райкоме. Подталкиваемая чувством, Вера со списком кандидатов пришла в райком, и они запросто познакомились.

Николай Васютин, конечно же, был женат, как и все серьезные люди его возраста. Вера молча страдала, не претендуя на взаимность. Можно было отказаться от этой комсомольской работы, попросить другую, но она предпочла оставить за собой право частых встреч в стенах райкома. Она была из тех стоиков, которые с презрением смотрят на раны и мужественно терпят боль. Сколько это могло продолжаться, она не знала. Гордость не позволяла открыть перед ним свои чувства, не только потому, что он женат, познал любовь и был матерый перед ее юностью, но главным образом из-за оскорбительного ровного к ней отношения. Но как бы она ни скрывала свои чувства под показной деловитостью при встречах, надо быть безглазым чурбаном, чтобы не заметить и не перехватить девичий искрометный, полный любви взгляд. Сначала он не подавал вида, но эта игра взглядов и недомолвок увлекла. К окончанию школьной учебы, уже не скрывая, ловил их, отвечая сначала воздушными поцелуями при расставании, затем поцелуями в щечку, целовать ручку в советской суровой действительности не принято, и однажды в притемненном коридоре обжег ей губы. Вера ахнула, сознавая себя осчастливленной и укрощенной.