Сладкое слово – месть - стр. 20
Угроза, вопреки ожиданию, возымела действие.
Окошечко не закрылось, и мягкий женский голос произнес на чистом русском.
– Хорошо, я доложу.
– Кто вы, умоляю, объясните, что со мной происходит?
– Ничего страшного. Мне запрещено разговаривать, – и окошечко закрылось.
– Так я голодую, – кричала Катя, – голодую, вы слышите! Я превращу себя в сухую доску, в скелет, в бабу-ягу, и ваш хозяин не заработает на мне ломаного гроша! Не думайте, у меня хватит на это духа!
Ответа Катя не дождалась.
Светлица, а темницей камеру Кати назвать нельзя, поскольку весь день в ней гуляло солнце, медленно погружалась во мрак вечера, потом ночи. Мрак этот был относительный: уличное освещение этого района города сверкало тысячами ламп, и свет настолько заполнял комнату, что все предметы хорошо просматривались, а у окна даже можно было читать. Под потолком висела одноламповая люстра, но Катя по-прежнему не хотела зажигать свет, чтобы не видеть себя жалкой и несчастной. Она не хотела своим видом и настроением преувеличивать свое несчастье, ведь не секрет, человек всегда склонен его раздувать, и наоборот, счастье всегда недооценивать. Склонная к философствованию, она соглашалась, что вязь радости жизни не может быть бесконечной и устойчивой, как курс валют, она подвержена инфляции и закономерно прерывается печалью. Если этого не происходит, значит, жизнь остановилась.
«Целый год я была безумно счастлива, – переводила она абстрактные размышления в плоскость реальную, – и вот полоса счастья прервалась. Больше мужества! Тогда найдется тот рычаг, который, подобно катапульте, выбросит меня из этой ловушки. Не зря же, черт побери, учусь на юриста и знаю десятки случаев пленения и столько же способов противодействия преступникам».
Но одно дело быть на свободе, и совсем другое – быть узником.
Катя больше не стала стучать в двери, подобрала бутылку с напитком, утолила вновь появившуюся жажду и принялась изучать решетку и ее крепление. Она была надежно вмонтирована в стену, без щелей и трещин. Через нее бежать невозможно. Правда, Катя не до конца утвердилась в мысли, что ей придется бежать. Как-никак у нее есть любимый человек, если он жив, он найдет ее. Деньги помогут. Только как узнать, что с ним случилось?
Мысли чертовым колесом крутились в голове, не давая уснуть. Сон облегчит страдания и приблизит новый день, в течение которого она дважды, а может, и трижды увидит, как распахивается окошечко для подачи пищи, и постарается увидеть своего тюремщика, перебросится с ним словом. Если это вновь будет женщина, то попробует слезами и мольбами растопить ее сердце. Хотя Катя не допускала, что в качестве стража к ней поставят сердобольную женщину, преисполненную добродетелями. Скорее, это черствая, злая баба с покореженной судьбой бывшей российской подданной. Тем не менее надежда на что-то оставалась, а будущее в надежде – всегда привлекательнее, чем будущее без надежды. В последнем случае оно видится всегда как худшее, чем прошлое. Убаюканная своими мыслями, девушка все же уснула, но сон был под перекрестным огнем тревог и кошмаров. Часто просыпалась, полусонная звала маму и своего милого Вовчика.
Утро не принесло Кате успокоения. Чудо не произошло, дверь так же не пропускала посторонних звуков, а в окно заглядывало веселое солнце. Катя собралась было снова колотить в дверь, но окошечко раскрылось, и в нем показалась верхняя часть красивого женского лица, на первый взгляд безучастного. Обладателю его, судя по всему, можно дать менее трех десятков лет.