Сладкое лето - стр. 21

Но на самом деле мне очень грустно, потому что я… скучаю по Максу. Для гордой и независимой я слишком быстро привязываюсь. Прямо как девочка из детдома, которая готова хвататься за всякого: будешь моей мамой?

Никто не будет моей мамой, я точно знаю.

Но надо было с ним нормально переспать.

Это во мне недотрах говорит.

И то, что я реву, — это тоже он.

Но я снова завидую Сонечке, которая сегодня утром проснулась женой самого любимого своего мужчины, и теперь перед ней весь огромный теплый мир. А у меня полчаса, пока пекутся капкейки, и весь день сегодня в запахе шоколада и сливок.

Это тоже запах дома. Дома моего отчима. Куда меня приняли и начали воспитывать так, будто я его дочь. Но было уже поздно. Я была уже ничья дочь.

Сейчас я будто ворую у него этот запах. Присваиваю его себе.

Почти пять лет прошло, а шоколад для меня все еще угнетение, бунт и свобода одновременно.

Я открыла окно и выбросила окурок прямо на улицу.

Засигналила машина, я вздернула голову, недоверчиво, но уже все понимая, потому что так нагло сигналить мог только один… одна… невыносимо яркая в солнечном свете алая «бэха».

Я выскочила из дома так быстро, что показалось — выпрыгнула из окна.

Макс поймал меня в объятья, словно и правда вынул из воздуха, и закружил, одновременно целуя.

Мы почему-то оба улыбались как ненормальные. Как будто не виделись тысячу лет, встретились после долгой разлуки, чтобы никогда не расставаться.

Очень тяжело целоваться и смеяться в одно и то же время.

Глядя на нас, улыбались все прохожие.

Первый день лета! Это все он виноват.

— Ты плохо прячешься, сахарная фея, — упрекнул Макс в перерыве между двумя такими разными поцелуями — невесомым в веки и глубоким, с языком, засунутым в горло.  — Мне совсем не пришлось тебя искать. Я рассчитывал, что ты загадаешь мне загадку хотя бы того уровня, что и я тебе.

— Я ее легко разгадала.

— Ты читила. А я пошел самым простым путем, позвонил твоей Соне и сразу получил адрес.

— Сразу?

— Ну ладно, не сразу, пришлось сначала подключить ее мужа, чтобы он за меня поручился. Но два шага — это несерьезно.

Я терлась об него как кошка, и как кошка в течке, хотела этого самца прямо сейчас! Он приподнял меня и прижал к себе сильнее, чтобы я почувствовала, что он тоже очень даже готов. Немедленно.

— Будешь наказана за то, что сбежала… — хрипло прошептал Макс, пытаясь мурлыкать, но его голос срывался, а кожа буквально полыхала.

— Пойдем ко мне… — тоже прошептала я.

А то соседи уже семечки принесли и стулья поудобнее к окнам подставили.

— Наконец-то потрахаемся? — хмыкнул он. — Или опять продинамишь?

— Наконец-то я выну из духовки сгоревшие капкейки! — Я потащила его за собой. В подъезде уже чувствовался запах горелого.

Конечно, то, что я вытащила из духовки, уже было совершенно не похоже на мягкие, рассыпающиеся кексы. В принципе, если срезать горелые части, то пошло бы на посыпку к какому-нибудь другому торту, но я решительно высыпала в мусор жертв нашей с Максом внезапной встречи.

— Оу. Оу. Оу.  — Он с любопытством осматривал тот первобытный хаос, в который обращалась кухня, когда я готовила. Черт знает почему я, идеальная аккуратистка в других областях, когда готовила, становилась воплощением бардака. 

— Так я допущен в главную лабораторию, где создаются твои колдовские зелья.