Сладкий привкус яда - стр. 33
– Подойдите, пожалуйста… Кхы-кхы… Ворохтин… господин Ворохтин…
Татьяна, следуя извечному бабьему инстинкту руководить мужчиной, к которому неравнодушна, не преминула меня вдохновить:
– Иди же, не стой!
– На бой Руслана с головой, – добавил я и послушно подошел к Колобку. Он грустил, словно его покусал высокогорный цзо, но во взгляде еще присутствовала сталь.
– Сядьте, – предложил он, хотя сесть я мог только ему на голову. – Давайте поговорим как мужчина с мужчиной. Я действительно немного погорячился.
И он кинул полный раскаяния взгляд на покореженный вертолетный фюзеляж.
– И с Бадуром вы погорячились, – тотчас принялся я отвоевывать оккупированные позиции.
– Но он сказал мне, что вы отравили его какими-то таблетками.
– Эти таблетки мне дал врач. Обыкновенные витамины.
– Допускаю. Изо рта Бадура сильно пахло спиртным.
– Вот видите: портер страдает редкой формой высокогорного алкоголизма, а вы сразу обвинили меня в коварном умысле.
– Да разве это я? – махнул рукой инспектор и принялся отрывать ледяные колтуны с обтрепанных рукавов свитера.
Инспектор соглашался со мной запросто. Он уступал в мелочах, чтобы я уступил ему в главном.
– И криков о помощи не было, – внес я еще один пункт обвинения в список на реабилитацию.
– Да я знаю!
«Вот же бегемот сырокопченый! – подумал я, глядя на голову инспектора, как козел на кочан капусты. – Обо всем знал, а слюной брызгал!»
– Но и вы меня правильно поймите, – взял инициативу инспектор, кидая на меня короткие взгляды. – То, что вы называете… Я имею в виду поступок Столешко… Это совсем не то, что вы думаете…
– Вы имеете в виду взятку? – помог я инспектору справиться с подбором термина.
– Да разве это взятка! – болезненно поморщился инспектор. – Там денег было на две бутылки пива, а вы столько шума подняли!
– Если мы не выловим Столешко, то он поднимет еще больше шума! – предупредил я. – И тогда вы со своей ногой сможете только плевать в потолок тюремной больницы.
Инспектор долго думал над моей последней гипотезой. Он уже очистил от льда рукава, но продолжал теребить их, вытягивая нитки. Перспектива плевать в потолок его явно не устраивала.
– Но это же смешно! – вдруг вмешалась в разговор Татьяна. Она подкидывала на ладони отполированный теплом ее рук снежок, словно готовилась метнуть его мне в лоб.
– Ах, какая смешливая выискалась! – ощетинился я, предчувствуя серьезный натиск со стороны девушки. – Тебя же предупредили – разговор мужской! Лучше тропу пробивай, чтобы мне легче было нести инспектора.
– Инспектор, он толкает вас на должностной подлог!
– За раскрытие преступления Столешко вам дадут орден, – пообещал я, тоже скатывая снежок.
– Родственники погибшего Столешко потребуют от вас компенсации за моральные убытки! – пригрозила Татьяна.
– Вспомните про потолок, – вернулся я к самому сильному аргументу. – Если мы не обезвредим Столешко, то он вас посадит.
– Мне жаль ваши звезды, – вздохнула Татьяна.
У инспектора лопнуло терпение. Он дернулся в своем сугробе, отмахнулся от солнечных лучей и сердито крикнул:
– Тихо! Всем молчать!
Мы подчинились. Казалось, в наступившей тишине утомленные горы облегченно вздохнули. Инспектор наморщил свой лоб древесного цвета и погрузился в раздумья. Он взвешивал все «за» и «против», причем этот процесс раскачивал его из стороны в сторону.