Слабость Виктории Бергман (сборник) - стр. 94
– Ладно, но звонить будешь ты. – Жанетт протянула ему телефон. – Ее номер у тебя есть?
– Разумеется, – ответил Хуртиг, залихватским жестом открывая блокнот и набирая номер. – Мобильный номер, адреса, к сожалению, нет.
Значит, ты знал, что я соглашусь? – засмеялась Жанетт.
Хуртиг молча улыбнулся ей, ожидая ответа.
– Да, здравствуйте… Мне нужна Виктория Бергман. Я правильно позвонил? – У Хуртига сделался удивленный вид. – Алло? – Он наморщил лоб. – Она положила трубку.
Они посмотрели друг на друга.
– Давай немного подождем, а потом попробую я. – Жанетт встала. – Может, разговаривать с женщиной ей понравится больше. Мне все равно необходима чашка кофе.
Они вышли в коридор и направились к кофейному автомату.
В тот момент, когда Жанетт вынимала из автомата горячую пластиковую чашку, к ним подбежал Шварц, за которым по пятам следовал Олунд.
– Вы слышали? – Шварц поправил кобуру.
– Слышали что? – Жанетт покачала головой.
– Об ограблении фургона с ценным грузом на Фольккунгагатан.
Жанетт показалось, что Шварц улыбнулся.
– Биллинг хочет, чтобы мы поехали туда и немного помогли. Там явно маловато народу.
– Да-да. Раз он так сказал, лучше отправляйтесь. – Жанетт пожала плечами.
Двое коллег, кивнув, умчались по коридору.
– Пиф и Паф, – улыбнулся Хуртиг. – Честно говоря, по-моему, Шварцу больше нравится ловить грабителей, чем сидеть тут и читать старые рапорты.
– А кому нет?
Десятью минутами позже Хуртиг еще раз набрал номер и передал трубку Жанетт, которая бросила взгляд на часы. “10:22, – записала она, – звонок ДОЧЕРИ БЕНГТА БЕРГМАНА”.
После трех сигналов в трубке послышался женский голос.
– Бергман. – Голос был низким, почти мужским.
– Виктория Бергман? Дочь Бенгта Бергмана?
– Да, все верно.
– Здравствуйте, меня зовут Жанетт Чильберг, я из стокгольмской полиции.
– Вот как, и чем я могу быть вам полезна?
– Ну… Ваш телефон дал мне адвокат вашего отца, который интересуется, не согласитесь ли вы выступить в предстоящем судебном заседании в качестве свидетеля и охарактеризовать моральный облик отца.
Хуртиг кивнул и одобрительно улыбнулся ее лжи.
– Ловко, – прошептал он.
– Вот как, и поэтому вы мне звоните, – немного помолчав, ответила женщина.
– Я понимаю, если вам это кажется неприятным, но мне сказали, что вы можете рассказать вещи, которые будут свидетельствовать в его пользу. Вам ведь известно, в чем он обвиняется?
– Ты с ума сошла! – покачал головой Хуртиг.
Жанетт отмахнулась от него и услышала, как женщина вздохнула.
– Нет, сожалею, но я уже более десяти лет ни с ним, ни с матерью не общаюсь, и, откровенно говоря, меня удивляет, что он думает, будто я вообще захочу иметь с ним дело.
Ответ женщины заставил Жанетт задуматься, не прав ли был Хуртиг.
– Надо же, это не вполне соответствует тому, что я слышала, – продолжила она лгать.
– Да, ничего не поделаешь. Зато, если это вас интересует, я могу с полной уверенностью утверждать, что он виновен. Особенно если речь идет о том, что болтается у него между ног. То, что там висит, он навязывал мне с тех пор, как мне было три или четыре года.
Прямота в ответе женщины лишила Жанетт дара речи, и ей пришлось откашляться.
– Если то, что вы говорите, правда, то меня интересует, почему вы на него никогда не заявляли.
“Черт возьми, это еще что такое?” – подумала она, а Хуртиг с торжествующей улыбкой поднял вверх большой палец. – Я сохраню это при себе. Вы не имеете никакого права звонить сюда и спрашивать о нем. Он для меня умер.