Слабость Виктории Бергман (сборник) - стр. 29
Над двором мелькают ласточки, вдали на пастбище позади темно-красного хлева пасутся молочные коровы Андерса Петуха.
Она смотрит, как он выворачивает на большую дорогу и едет через лес, и не сомневается, что он скоро вернется под предлогом, будто что-то забыл.
С той же неколебимой уверенностью она знает, что именно он заставит ее делать.
Он так предсказуем, и все это повторится минимум дважды, прежде чем он уедет по-настоящему. Возможно, чтобы обрести спокойствие, ему потребуется возвращаться три раза.
Стиснув зубы, она смотрит вдаль, на лесную опушку, где между деревьями виднеется озеро. Три минуты спустя она видит, как появляется белая “вольво”, и идет обратно домой.
На этот раз все заканчивается через десять минут. Он тяжело садится в машину, прощается и поворачивает ключ.
Виктория снова видит, как “вольво” скрывается за деревьями. Звуки мотора все отдаляются, но она сидит на месте и ждет, в постоянном напряжении, чтобы не обрадоваться слишком рано. Ей известно, каким тяжелым будет иначе разочарование.
Но он больше не возвращается.
Осознав это, она идет к колодцу, чтобы помыться. С большим трудом вытягивает ведро ледяной воды и, дрожа всем телом, оттирается дочиста перед тем, как пойти к тете Эльсе обедать и играть в карты.
Теперь можно начинать дышать.
После еды она решает пойти к озеру выкупаться. Тропинка узкая, усыпанная хвоей. Босыми ногами ступать по ней мягко. Из леса доносится громкий писк, и Виктория понимает, что где-то шумят птенцы в ожидании, пока родители принесут им чего-нибудь поесть. Писк раздается совсем близко, она останавливается и оглядывается.
Небольшое дупло в старой сосне на высоте метров двух выдает, где именно находится гнездо.
Спустившись к озеру, она ложится на спину в лодке и неотрывно смотрит в небо.
Середина июня, воздух еще довольно прохладный.
В такт с плеском волн под спиной туда-сюда пробегает холодная вода. Небо напоминает грязное молоко с огненными брызгами, в вышине жалобно кричит большая гагара.
Виктория обдумывает, не дать ли волнам унести ее в реку, на открытый простор, на волю, подальше от всего. Ей хочется спать, но в глубине души она уже давно знает, что не может заснуть достаточно глубоко, чтобы полностью отключиться. Ее голова подобна лампе, по забывчивости оставленной гореть в тихом, темном доме. На холодный электрический свет всегда слетаются ночные бабочки, их сухие крылышки мелькают у нее в глазах.
Она, как обычно, четыре раза проплывает отрезок между мостками и большим камнем, выступающим из озера на расстоянии метров пятидесяти, а затем ложится в траву неподалеку от узкой полоски белого песка. Рыбки притаились в засаде, а комары вьются над водой вместе со стрекозами и водомерками.
Виктория закрывает глаза и наслаждается одиночеством, которое никто не может нарушить, но вдруг из леса доносятся голоса.
По тропинке приближаются мужчина и женщина, а впереди них бежит маленький мальчик с длинными светлыми кудряшками.
Они здороваются с Викторией и спрашивают, частный ли это пляж. Она отвечает, что не совсем уверена, но, насколько ей известно, здесь может находиться кто угодно. Она, во всяком случае, всегда тут купается.
– Вот как. Ты, похоже, живешь здесь уже давно, – с улыбкой говорит мужчина.
Малыш деловито бежит к воде, и женщина бросается за ним. – Это ваш дом там виднеется? – спрашивает мужчина, указывая на просматривающийся между деревьями хутор.