Слабость Виктории Бергман (сборник) - стр. 107
София опять подумала о Виктории Бергман. Взрослая женщина, по-прежнему остающаяся ребенком.
– Понимаю, – сказала она.
Жанетт посмотрела на искусственный газон.
– У вас есть дети? – спросила она, закуривая новую сигарету. Вопрос удивил Софию.
– Нет… Как-то пока не сложилось. А у вас?
– Да, парень. – София отметила, что у Жанетт сделался задумчивый вид. – Он… – Жанетт посерьезнела. – Он ровесник Линнеи. В этом возрасте они чертовски ранимы, если вы меня понимаете… – Я знаю.
– Да, по словам Миккельсена, вы как раз на этом специализируетесь. Травмированные дети… – Жанетт развела руками и добавила: – Честно говоря, мне трудно понять таких преступников.
Что, черт возьми, ими движет?
Вопрос был прямым, и София чувствовала, что от нее ожидается столь же прямой ответ, но поначалу не знала, что сказать. Энергия Жанетт и само ее присутствие вызывали у Софии интерес, но и мешали ей.
– Ответить иногда бывает сложно, – немного помолчав, проговорила она. – Кстати, кое-что у Лундстрёма показалось мне несколько необычным.
– Что же?
– Не знаю, имеет ли это значение, но он часто возвращался к кастрациям. Один раз он спросил меня, известно ли мне, как кастрируют самца оленя, и рассказал, что яички у них просто отгрызают. В другой раз он зашел так далеко, что утверждал, будто всех мужчин следует лишать половых органов сразу после рождения.
Жанетт несколько секунд молчала.
– Все, о чем мы тут говорим, должно остаться между нами. Но ваши слова, безусловно, подтверждают мои подозрения. Дело в том, что все три мальчика, которых мы нашли мертвыми, были кастрированы.
– Вот…
Жанетт посмотрела на Софию с укоризной:
– Жаль, что вы не сказали мне об этом при нашем первом разговоре.
– Когда вы в первый раз позвонили мне, я не видела причин отходить от соблюдения профессиональной тайны. Мне было трудно уловить прямую связь с вашим делом.
Жанетт извиняющимся жестом развела руки.
София поняла, что Жанетт обладает горячим темпераментом, и, к своему удивлению, обнаружила, что ей это нравится.
Лицо Жанетт Чильберг чувств не скрывало, и София видела, как обвиняющий взгляд потух и перешел в грусть.
– Ладно. Что теперь говорить. У вас есть еще что-нибудь полезное?
– Ксилокаин и адреналин, – сказала София.
Жанетт поперхнулась дымом и закашлялась.
Софию такая бурная реакция поразила, и она поначалу не знала, как продолжить, но Жанетт, кашляя, опередила ее.
– Что вы, черт возьми, хотите сказать?
– Ну… Карл Лундстрём говорил, что Андерс Викстрём имел обыкновение вводить жертвам ксилокаин адреналин. Правда, именно этот препарат мне незнаком. Я не знаю, можно ли с его помощью добиться наркотического опьянения.
Жанетт покачала головой и глубоко вздохнула.
– Наркоманы его не используют, – подавленно проговорила она. – Это обезболивающее средство. Тот же обезболивающий препарат, что мы обнаружили в трупах мальчиков. Ксилокаин адреналин используют дантисты, а Аннет Лундстрём как раз зубной врач. Надо ли продолжать?
Снова воцарилось молчание.
– Ой, должна сказать, это усугубляет дело, – немного погодя заметила София.
Их прервал звонок мобильного телефона Жанетт, она извинилась и ответила.
София не могла слышать того, что говорили на другом конце, но, судя по всему, Жанетт это очень взволновало.
– Дьявол. Ага… и дальше?
Жанетт встала и принялась расхаживать между рядами трибуны.