Сквозняки. Ткачи Заклинаний - стр. 31

– Ну вот, какой ты чистенький, какой хорошенький! – искренне сказала девочка.

– Я хорошенький? – обалдел хранитель стихии. – Никто никогда так не говорил! А ну-ка, выпусти меня!

Маша аккуратно положила его на стоящую рядом тумбу. Хранитель стихии встал во весь рост, выпятив круглое пузико, и принялся рассматривать себя в единственную тарелку, которую Маша успела отмыть до зеркального блеска.

– Пожалуй что так! – глубокомысленно изрек он. – Довольно-таки миленький. Наверное, стоит все же мыться иногда, а не то превращусь в хранителя земли. Ладно, хозяйка, что с водой сделать, говоришь?

Вдвоем с хранителем стихии воды Маша снова принялась за работу. Вода теперь бежала из колонки теплая, ароматная, с мыльной пенкой. Хранитель помогал как мог, пролезал в глиняные кружки, отмывая их изнутри, ползал с тряпкой в руках по противням, словно мыл пол, но все же посуды было так много, что у Маши опускались руки. Она то и дело крутила валик, подвозя новую порцию стекла и глины, дерева и чугуна, пока дорожка и ванна не опустели, а чистой посудой оказались заставлены все столы.

– Ух, поработали, – хранитель стихии воды с наслаждением в последний раз окунулся в струю, бьющую из крана. – Ты меня завтра зови, хозяйка, не стесняйся.

Он утек вместе с водой, и Маша осталась одна. Спать ей пока не очень хотелось. Первая свободная минута, дела сделаны, крыша над головой, пора подумать и о том, что приключилось за день. Девочка вспомнила про круглый предмет, что ей дал Денис, и вывернула карманы в его поисках. Она постаралась не сильно удивляться, когда обнаружила среди своих вещей свисток Аэрона на красной ленте. Кто-то ведь сказал, что подлинные подарки сыновей ветра нельзя отобрать, так чему удивляться? В сейфе Управителей Погодой наверняка уже давно пусто. Подарок был на месте, зеркальце с расческой тоже, фонарик колокольцев и кварц. А еще крошечная розочка, словно связанная крючком из блестящей малиновой нитки. Одна сторона была липкой, словно вымазана клеем. Маша тут же вспомнила, что видела такую розочку на зеркале, из которого говорил Федор Ветрович. Недолго думая, девочка прилепила розочку к обратной стороне своего зеркала. Ее отражение тут же пропало. В зеркале было темно.

– Эй, – шепотом сказал кто-то.

– Чего? – спросила Маша.

С отражения сполз носовой платок с обтрепанным краешком, и Маша увидела лицо Дениса.

– Шепотом говори, – сказал он. – У мамы уши, как у росомахи. Ты где, в подземелье?

– Нет, – прошептала в ответ Маша. – Меня отправили мыть посуду в корчму на Оранжевой круглице.

– Все понятно, – вздохнул Денис. – Могло быть и хуже, конечно. Ты одна?

– Да, все спят.

– Знаешь, я сам с Оранжевой круглицы и прекрасно понимаю, каково тебе там. Я тоже был на исправительных работах, неделю картошку чистил… Ты в которой корчме?

– Во «Вкусняшке».

– Это где Чуня, что ли? – Денис присвистнул и тут же закрыл себе рот рукой. – В подземельях оно бы лучше было… Ладно, не бойся. Я поговорю со старыми друзьями и придумаю, как тебя оттуда вытащить. Когда смогу, сам за тобой зайду. Максимум дня через три-четыре. Держись.

Свеча догорала в фонаре. Поначалу девочка не испугалась – темноты она не боялась, фонарик колокольцев ярче всего светил именно в кромешной тьме. Но она забыла о том, что этот синий свет был виден только владельцу шапочки, то есть ей. Для других же обитателей кухни наступила полная темнота. И они, осмелев, поползли из-под шкафов, сундуков, плиты, ванны, забегали, полезли шуршать пакетами и свертками, хрустеть морковкой и свеклой…