Сквозь войну и руины - стр. 68
– Страх? – удивилась Элла. – Но они же ее соплеменники?
– Ну, всё… не так просто. Фарвен не бывала в Линалионе со времени Падения. И никто там не бывал. Во всяком случае, никто из тех, кого я знаю.
– Со времен Падения? Падения Ордена? – Элла не сумела сдержать смех. – Получается, что Фарвен больше четырехсот лет. Это невозможно… – Элла прищурилась, глядя на Яану, на лице которой появилась улыбка. – Ты серьезно?
– Тебе предстоит многому научиться, Элла Фьорн. Фарвен была дралейдом. – Яана тихо рассмеялась, увидев изумление на лице Эллы. – И она не единственная. Еще Корен. Они сражались во время Падения, видели, как погибали их братья и сестры, как рушился мир. Я не очень знаю, когда именно, но они потеряли своих драконов в схватках с Драконьей гвардией. Я уверена, что ты слышала разные истории, но однажды, когда мы с Фарвен топили наши горести в Крови Змея, она сказала мне, что утрата дракона подобна разбитому вдребезги стеклу. Как если бы вся она превратилась в мелкие осколки, без всякой надежды и возможности склеить их снова. Я бы не поверила ей, если бы своими глазами не видела, как она держит руку над пламенем, пока кожа не покрывается волдырями. Она не чувствует боли или прикосновений – на самом деле вообще ничего не чувствует. Фарвен говорит, что ее дракон забрал с собой ее способность чувствовать, когда погиб, – я не сумела понять, что это означает. Если ты или я думаем, что нам довелось пережить скорбь, мы обе печально ошибаемся. Впрочем, все мы понесли потери.
У Эллы заболело сердце. Физически. Боль сжала ее грудь. Мысль о таких мучениях казалась ей непостижимой. В ее голове промелькнули образы Рэтта и Хейма.
– Но как… как они нашли в себе силы продолжать? – спросила она.
– По той же причине, что и ты, – ответила Яана, положив ладонь на руку Эллы. – Потому что мы больше, чем мы сами про себя думаем, больше суммы всех составных частей.
– Я… – Странное ощущение возникло на периферии ее сознания.
Она что-то услышала, но не совсем понимала, что именно. Рядом с ней на ноги поднялся Фейнир и навострил уши.
– Что? – Яана перевела взгляд с Эллы на Фейнира, потом посмотрела на дверь в лазарет. – Элла, что…
Со стороны койки у них за спиной послышался хриплый кашель, Элла и Яана подскочили от неожиданности.
– Моя любовь! – Яана резко повернулась, письма взлетели в воздух.
Пульс у Эллы забился быстрее, сердце стучало, точно молот.
– Все в порядке, я здесь. Все хорошо, постарайся дышать, – сказала Яана.
– Алари! – закричала Элла, призывая целительницу. – Алари, ты нам нужна! Он пришел в себя!
– Элла? – голос Таннера был сухим и скрипучим, как песок в пустыне.
– Элла? – Яана повернулась к Элле, приподняв брови, потом снова посмотрела на Таннера, который неподвижно лежал в кровати. – Она здесь, любовь моя. Что такое? Что-то случилось?
Сердце Эллы забилось еще сильнее, и она обошла вокруг койки Таннера. Его покрасневшие глаза широко раскрылись, он посмотрел прямо на Эллу, как только она появилась в поле его зрения. Кожа была бледной, словно кровь отхлынула от лица. Таннер несколько раз сглотнул, пытаясь отыскать влагу для потрескавшихся губ и пересохшего горла.
– Ему нужна вода, – сказала Яана, коснувшись рукой головы Таннера. – Элла?
Элла неохотно отвела от него взгляд. Она знала, что Алари держала в лазарете несколько мехов с водой именно для таких случаев, быстро огляделась по сторонам и отыскала кожаный сосуд, стоявший на полке у двери. Она подхватила его, вытащила пробку и понюхала содержимое – лучше проверить, чем потом жалеть. Ее мать часто хранила дома разбавленный сок бримлока в мехах с водой. Однажды Элла забыла понюхать – это был крайне неприятный опыт.